ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Глава 326. Поезд с пшеницей. Рассказы Жикаренцева
Прошел месяц как у нас живет Анна Ефимовна. Кроме совместного питания, мы за присмотр за Галиной, заплатили бабушке за месяц 20 рублей. Она обрадовалась деньгам и попросила, чтобы на выходные дни мы отпускали её на станцию Ядрено. Мы с женой согласились. Она ушла в субботу, в воскресение вечером должна была вернуться, но её возвращение мы ждали двое суток. Хорошо, что у меня была ненормированная работа, которую мог выполнять вечером и ночью, поэтому с дочерью Галиной в эти дни пришлось сидеть мне.
На третий день Анна Ефимовна появилась на пороге нашей квартиры. Мы сказали бабушке, что переживали за неё, думая о том, что с ней что-то случилось, но она нам призналась: «В Ядрино я прослышала про дочь Маруську. Мне сказали о том, что она уехала жить в Хинганск на рудник. Ездила к ней, но её там так и не нашла».
Сказал бабушке:
«Анна Ефимовна, зачем вам нужны такие дети, которые не желают вас знать? Живите у нас, будете нам вместо матери. Вы уехали и не подумали о нас и о нашей дочери. Мы по вашему настоянию забрали её из садика, поэтому мне пришлось эти дни сидеть дома с ней, а у меня работа, с которой за прогулы могут уволить. Если вы захотите куда-нибудь отлучиться на несколько дней, предупредите нас заранее. Мы сдадим анализы и отведём дочь в садик. На работе с нас свой спрос».
Анна Ефимовна понимающе кивала головой и извинялась. Жизнь потекла по старому руслу. Хорошо, когда человек проникается сочувствием к горю другого человека, но плохо то, что иные люди это принимают, как должное, сами оставаясь слепыми и глухими к горю других людей.
***
На «сороковку» - в мастерскую при вокзале, где я работал, зашел ревизор Жикаренцев и сообщил нам сногсшибательную новость:
«Ребята, ночью по станции Есауловка сошел с путей товарный состав с канадской пшеницей. Тридцать восемь вагонов легло на бок. Только последние пять остались на рельсах.
Вы знаете Главного кондуктора – маленького еврейчика, который часто торчит на перроне в ожидании своего состава? Этот состав сопровождал он. Когда на станции Есауловка поезд ушел под откос, он не видел аварии, потому, что сидел на площадке последнего вагона и дремал. Когда к нему подошли и спросили, почему он сидит, он ответил: «Не знаю. Очевидно, по удалению».
Ему говорят: «Какое удаление? Слезь и посмотри!» Когда он слез и увидел, что почти весь состав лежит на боку, присел и со страху навалил в штаны. Всю ночь в Есауловке работал восстановительный поезд, часть пшеницы перегрузили в другие вагоны, и состав пошел дальше, а остальную пшеницу будут собирать».
***
Все мы охали и ахали, а Жикаренцев продолжал: «Это что! Вагоны завалились на бок на ровном месте, их сложило гармошкой и всё. Однажды на Сахалине мне доложили о том, что состав с коровами попал в аварию, поэтому мне было приказано в составе комиссии выехать на место аварии.
Когда мы прибыли на перегон, где произошла авария, увидели такую картину: искореженные вагоны, море крови, вагон стоит на вагоне, а наверху, как ни в чём не бывало, стоит невредимая корова и жуёт жвачку. Мы долго ломали головы над тем, как она там оказалась, но ничего не могли придумать. Как её с вагона снимать, об этом тоже никто из нас не знал.
На своём веку я повидал всякие аварии. В сорок шестом году был ещё забавный случай. Мне сообщили, что под откос ушел пассажирский поезд. Когда я прибыл на место аварии, глазам своим не поверил, весь пассажирский состав лежит на боку, вокруг него стоят палатки из одеял, горят костры, слышен смех, песни и вокруг радостные лица.
Как потом выяснилось, никто из пассажиров не пострадал потому, что вагоны были старой постройки, иначе сказать, деревянные. Когда на место аварии подали металлические вагоны, пассажиры забастовали и потребовали такие вагоны, в каких они попали в аварию»...
