Телеграмм-канал "ЗАПИСКИ ДЕДА ВИТИ". Дополнительный материал №6
Первое мое воспоминание о деде-Вите: мне около четырех лет (1961 год).
Сергей во дворе у деда Вити и бабушки Аси, 1961 год (но это не точно:))
Я захожу во двор, почему – то один, и сталкиваюсь нос к носу с огромным петухом. Петух издает боевой клич и начинает гонять меня по двору... как-то я уцелел в этой передряге. И тут появляется дед-Витя (пришел с завода пообедать). Мгновенно оценив ситуацию, дед издает сходный боевой клич и начинает гонять петуха по всей улице «15 лет Октября». (Как я сейчас понимаю – гонял он его минут пять, остальной час – просто пытался поймать, в итоге петух был пойман, а дед остался без обеда). Петух был морально сломлен и ко мне больше не приставал.
...
Лучшим моим другом детства был Мишка – мой дядька (старше меня всего на четыре года). Старшие сыновья переженились, средние дочери - уехали учиться на Украину; поэтому младший Мишка рос в семье один. И все выходные и праздничные дни своего детства я провел в семье деда-Вити и бабы-Аси.
Почему-то больше запомнились зимние дни, когда просыпаешься еще в утренний сумеречный час от запаха какой-нибудь вкуснятины, которую баба-Ася готовит в духовке. Печка была большая и выходила каким-нибудь из своих боков в каждую из четырех комнат, дед-Витя топил ее углем, потому что дрова для амурских морозов грели недостаточно жарко. А температура на улице в декабре-январе частенько опускалась ниже сорока градусов.
Из-за такого климата мелкую живность у нас держали в избах: у прадеда-Феди на кухне жили куры в большой клетке, а в половине деда-Вити кошка, собака, а еще был период, когда по дому скакал козленок – причем был настолько прыгучий, что не только запрыгивал на кровати и не давал нам спать, но и через тумбочку запрыгивал на шкаф.
Каждую зиму дед-Витя покупал поросенка, который поначалу жил в закутке на кухне, а потом в хлеву вырастал в огромного кабана. В конце ноября, когда приходила дальневосточная зима, кабана забивали, и на свеженину собиралась вся родня. Огромную тушу клали на стол в сенях и укрывали клеенкой, туша очень скоро замерзала и оставалась таковой до апреля.
Покупка поросенка была для меня захватывающим действом. Ранним морозным утром дед будил нас с Мишкой, мы завтракали и шли на автобусную остановку. Из района Ударного в город ходил носатенький автобусик ГЗА-651 с одной пассажирской дверью, которую водитель открывал вручную длинным суставчатым рычагом.
Вот такой точно автобусик
До города ехали долго, самым сложным этапом был длинный подъем в гору с низовых районов на коренной берег Зеи, где располагался город Свободный. Автобусик скользил, и иногда съезжал юзом задом к подножию, так что горку брали в несколько приемов. В городе мы приезжали на центральный базар, где позднее была обустроена главная площадь города с горкомом партии и гостиницей «Зея».
На базаре сначала шли греться в забегаловку горячим чаем с пирожками, а потом отправлялись выбирать товар. За прилавками стояли замотанные в десять одежек продавцы: продавали ледяные куски мяса, яйца и ледяное молоко в виде белых дисков с желтым навершием, напоминающих по форме летающие тарелки. На краю базарной площади стояли подводы с живым товаром – поросятами, которые были завязаны в мешки и укрыты овчиной.
Дед-Витя каким-то способом определял достойного, покупал, и вся наша компания с «визжащим чертом» в мешке отправлялась обратно.
...
Особняком стоит уникальная кошачья-собачья история. У деда-Вити долгое время жила очень умная и преданная собака Пальма. И вот как-то она принесла щенков – одного оставили, остальных раздали. Назвали жизне-радостного щенка Пушком, и мы, ребятня, с ним постоянно возились. Как-то, не углядели, и Пушок сунулся на соседский двор и побежал знакомиться со свирепым цепным псом. Пушка не стало… В это же время кошка принесла котят, их тоже раздали, оставили одного. И такое совпадение: кошка пропала практически одновременно с гибелью Пушка. И тут началось колдовство: дед-Витя с Мишкой принялись уговаривать Пальму принять котенка, и чудо совершилось – Пальма приняла и выкормила котенка. Котенок вырос в здоровенного кота, которого назвали Мурзик. Котяра никого не боялся, включая собак, охотился за соседскими циплятами, за что и поплатился. Как мы узнали позднее, сосед поймал его и бросил в зимний ледник. Кот несколько дней копал ход, выбрался, и весь обмороженный вернулся домой. В долгий период восстановления у кота отвалились отмороженные уши и хвост, голос стал хриплый, и Мурзик принял свой окончательный разбойничий вид.
И вот, когда дед-Витя приходил с работы, то садился к столу, Мурзик садился рядом, и дед начинал его жалеть: «Бе-е-едные мы с тобой, Мурзик, бе-е-едные, никто нас не кормит». И Мурзик вторил ему охрипшим басом: «М-а-а-а». Такое действо продолжалось до тех пор, пока баба-Ася не ставила деду усиленную порцию со словами: «С такими широкими мордами вас можно неделю не кормить!»
