ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Глава 425. Фрунзе. Ташкент. Необходимость в составлении и знании своей родословной

Из Алма-Аты на автобусе проехал по долине в столицу Киргизии - город Фрунзе, где посетил домик-музей великого полководца, магазины и центральную площадь. Раньше представлял, что все столицы построены в высотном исполнении, но город Фрунзе не был таковым. В нем преобладали дома трёх-четырёх этажной постройки.

Во Фрунзе меня поразили цены на овощи и фрукты, которые были раза в три выше, чем в Алма-Ате. Заинтересовался, почему так? Мне сказали, что весной были сильные заморозки, и всё погибло. Это вторая, поздняя посадка. Удивился тому, что так бывает в южных районах, каким является Киргизия.

Потом посетил город Джамбул, в котором в пояс поклонился памятнику Великому акыну Киргизии. По долине, где много шлюзов, проехал на озеро Иссыкуль в город Рыбачий. Была осень, поэтому скупаться в озере не пришлось, но попробовал на вкус воду, потому что нам сказали, что озеро солённое.

Был небольшой привкус, но солёности не почувствовал. Весь берег озера был заросший, незнакомым мне кустарником, который называли облепихой. Впервые в городе Рыбачий попробовал эту ягоду. У нас в Сибири и на Дальнем востоке тогда её не было. По берегу ходили люди и предлагали облепиховое масло, говоря, что оно от всех болезней.

***

Из Киргизии переехал в город Ташкент, где, как в Алма-Ате и Фрунзе, свободно устроился в гостиницу, потому что курортный сезон был окончен. Прошелся по магазинам и трёхэтажному универмагу. Как-то вечером я и мужчина, турист из города Иркутска, с которым мы жили в одном двуместном номере, сидели на лавочке возле гостиницы. К нам подошел молодой узбек и предложил по сходной цене купить у него красивые женские туфли. Мне понравились замшевые светло-фиолетовые красавцы, хотелось в подарок их купить дочери Галине, но мои деньги были на исходе, а в кармане лежали билеты на утренний рейс в самолёт.

Отказался от покупки, но молодой человек не отставал: «Вы думаете, что я спекулянт? Нет! У меня высшее торговое образование, работаю в универмаге экспедитором. Может, вы побрезгуете со мной и выпить?»  Тут мы обратили внимание на пакет, из которого он  доставал туфли. Кроме туфель, там лежала бутылка Шампанского. Мы с товарищем переглянулись.

Я промолчал, а тот говорит: «Мы не против отведать этот напиток, но только не здесь, пошли к нам в номер». Когда мы в номере распили эту бутылку, наш новый знакомый побежал за второй, потом за третьей. Во время застолья мы вели непринуждённый разговор, в котором узбек не раз возвращался к разговору о туфлях.

Сказал ему: «Неплохо бы их купить в подарок старшей дочери, которая только что окончила университет, да деньги у меня кончились». Тут новый знакомый протягивает мне те туфли и говорит: «На! Это твоей дочери от меня  подарок! Я дарю эти туфли ей!»

Стал отказываться от такого дорогого подарка, но он насильно затолкал их мне под полу пиджака со словами: «Узбек сказал и своих слов назад не берёт!» Так эта сцена повторялась до тех пор, пока мой земляк не сказал: «Василий, раз дарят, бери! Подарок руки не жжёт!»

Так туфли остались у меня. Рано утром выехал в аэропорт, который в Ташкенте, как мне показалось, находится в черте города. Было раннее утро, температура воздуха в плюс восемнадцать градусов показалась мне низкой -  почему-то меня от холода трясло.

Дома подарок от узбека вручил дочери Галине, туфли ей были впору и очень понравились. Она их носила с удовольствием, а я, глядя на них, вспоминал того узбека, у которого, к моему стыду, не взял адреса и даже не запомнил его имени. Галина и Сергей, не теряя времени, поступили в Университет Марксизма – Ленинизма, чтобы получить ещё одно высшее, но партийное образование. Я вышел на работу на БРАЗ, где работал уже два года и вновь почувствовал себя "в своей тарелке".

***

С детских лет мечтал составить свою родословную, но моя мечта надолго оставалась неосуществлённой потому, что жизненная трясина своими повседневными заботами и неурядицами засосала меня по горло. Работа над родословной затягивалась на неопределённое время.

О прошлой жизни родов Мехедовых и Колесниковых, к которым по материнской линии принадлежал, хорошо знал от своей бабушки, Марии Антоновны Мехедовой, и дедушки, Степана Ивановича Колесникова. О потомках их братьев и сестёр имел смутное представление, потому что жил далеко от города Свободного, где проживало большинство моих  родичей по этим линиям родства.

Теперь, когда дети выросли, и у меня появилось свободное время, решил продолжить работу над родословной. То, чем располагал, касалось прошлых пяти поколений, но чтобы картина была полной, обратился за помощью к некоторым своим родственникам, пояснив им свои намерения.

В своих просьбах, если это их не затруднит, просил ответить на мои вопросы. Так с их помощью решил продолжить работу над родословной.

В своих просьбах остарался людям объяснить, что за последние сорок лет в городе Свободном бываю только в отпусках и очень редко, поэтому работа над родословной продвигается медленно. Обещал охотно поделиться своими знаниями по этому вопросу с любым желающим, кто пожелает узнать о прошлом своего рода. Родословное дерево с каждым годом разрастается, а корни его давно находятся глубоко в земле. Те старики, кого знал ещё мальчишкой, давно крепким сном спят в могилах и теперь никто из них и никогда не расскажет о себе.

Многие люди откликнулись и охотно ответили на мои вопросы, но нашлись и такие, кто ответил вопросом на вопрос: «Вам, очевидно, делать нечего? Зачем вам это надо? Какую цель вы этим преследуете? Нам родители ничего не говорили о родне, и мы не желаем никого знать».          

Не знал, как объяснить людям, что память о предках, это мост в будущее и наш священный долг перед теми людьми, кому мы обязаны своей жизнью. Если сжечь этот мост, то прервётся связь поколений и от этого наступит забвение и небытие. Испытал некоторую неловкость за тех людей, кто этого не понимает. Мне хотелось объяснить людям, что время неумолимо летит вперёд, поминая под себя то, чем люди жили и о чём мечтали.

Революция, эмиграция, войны, голод и сталинские репрессии расставили многих людей по розные стороны баррикад. Страх за своих самых близких людей и инстинкт самосохранения толкали людей на самоизоляцию, от чего  стали рваться родственные связи.

Работая над родословной, не раз удивлялся тому, что большинство людей не знают  имён своих бабушек и дедушек, не говоря о прабабках и прадедах. На мой вопрос: «Ради чего вы живёте?», большинство ответили: «Ради того, чтобы продлить свой род!» В таких случаях мне хотелось закричать: «Чей род вы собираетесь продлевать, если вы не знаете своих родовых корней?

Понятно, что каждый из нас является родоначальником для своих детей, внуков и последующих поколений, но не боитесь вы того, что потомки поступят с вами так, как в своё время, вы поступили со своими предками?» Не помню, кто сказал, что неуважение к памяти своего рода в человеческих душах сеет такие семена, которые не дают всходов. Забвение – самое страшное, что человечество породило на этом свете.

Мне казалось, что отшумят листопадом, прожитые нами годы, смешается в наших потомках кровь нескольких поколений, разъедутся по земле мои потомки, но в их жилах будет течь капелька моей крови и в них останутся жить гены моих родов. Кто знает, может, когда нибудь родится любопытный мальчик, похожий на меня, ему захочется заглянуть в прошлое, где жили мы с вами. Что ему скажет тишина над заброшенными и забытыми могилами? Кое-что он узнает от здравствующих стариков, и покопается в архивах, но настанет такой момент, когда он упрётся в дно колодца, где царят безмолвие и мрак.

Всем ясно, что дети, внуки – дерево жизни, а «колодец жизни» по моему мнению – когда ныне живущий человек захочет заглянуть в прошлое своего рода. Прошлое имеет придел знаний, рано или поздно вы упрётесь в неизвестность, которое окажется для вас дном колодца знаний.

Моя бабушка, Мария Антоновна Мехедова - мать моей мамы, была неграмотным человеком, но она обладала феноменальной памятью. Её рассказы о прошлой жизни сильно тревожили мою детскую душу и всё, услышанное от неё, я старался записывать в тетрадь, или на листочки бумаги, подвернувшиеся под руки, для того, чтобы донести до потомков память о тех  далёких днях и людях, которым мы, ныне живущие, обязаны жизнью.

Представьте себе такую картину. В одном доме, но в разных подъездах живут две семьи. Они каждый день встречаются, здороваются, иногда ругаются, но никто из них не подозревает о том, что их бабушки были родными сёстрами. Разве вам не страшно быть забытым в третьем поколении?

«Жизнь – громадный котёл, в котором варится и сгорает всё живое, а пепел, который остаётся от него, зовётся историей! Человек отличается от дерева тем, что человек без корней живёт, а дерево засыхает. Что ждёт в дальнейшем такого человека?»

Работая над родословной, пришел к выводу, что большинство жителей города Свободный – мои близкие и дальние родственники. Роды – Колесниковых, Мехедовых, Кравченко, Цацура, Светликовых, Грызловых и так далее, для моих внуков – дальние родичи, другими словами – листочки с одного и того же дерева жизни.

Мы все разные люди, несмотря на то, что появились когда-то от одной пары людей, которые некогда пожелали стать мужем и женой. Время лечит, невозможно замедлить, или остановить его бег. Раньше дворяне вели родословные книги, а простым людям незачем стыдиться своих предков, мы должны знать и помнить свои родовые корни.