ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Глава 449. 1992 год. Выстрелы и разговор с прокурором

Новый 1992-ой год дочь Галина с мужем Сергеем и детьми встречали у родителей Сергея - в деревне Новопавловка Читинской области.

Пролётом с Кемерово, двенадцатого января, к нам прилетели Михаил Салычев и дочь Елена. Они гостили у нас до двадцать первого января.

В то время я был заместителем председателя Профкома Братского алюминиевого завода. Через меня шло всё снабжение продуктами заводских пенсионеров и инвалидов, поэтому мог кое-что взять и себе.

Двадцать второго января я, моя жена Эльвира, дочь Елена и зять Михаил выехали в Комсомольск, захватив с собой сумку с куриными окороками, что в то время было большим дефицитом. Чтобы за трое суток в пути окорочка не испортились, мы их положили под вагон в холодильник, где проводники хранили свою провизию.

Когда наш поезд сделал остановку на станции Лена, проводница зашла к нам в купе и сказала, что нашу сумку украли. Мы выскочили из вагона, но воров и след простыл. Мы погоревали и продолжили дальше путь.

В Комсомольске мы сделали кое-какие покупки и на обратном пути заехали в город Свободный, где я с братом Геннадием и маминой сестрой, тётей Шурой, ходили на кладбище, навестить всех родных.

Заходил к маминому двоюродному брату Николаю Колесникову, но его дома не застал, он был на рыбалке. Поговорили с его женой Александрой Григорьевной.

На обратном пути в город Братск пришлось ехать в почтово-богажным поезде потому, что на пассажирские не было билетов и они ходили зимой очень редко. В Братск мы вернулись двадцать второго февраля.

Дома нас ждала хорошая новость – нашего зятя, Сергея Ивановича, назначили Директором учебного центра БЛПКа, а моя жена Эльвира устроилась в Учебный центр сторожем.

В марте Сергей летал в командировку в Набережные Челны.

***

На дежурство в Учебный центр мы ходили с женой вместе. Сергей Иванович разрешил мне в Учебном центре работать на компьютере, составляя списки на продукты для пенсионеров БРАЗа, печатать журналы и так далее. Для этого дочь Галина составила мне программы.

Всё было хорошо, но ночью 14-го марта я услышал несколько звуков, похожих на выстрелы. Подошел к жене и говорю: «По нам стреляют! Я слышал звук разбитого стекла». Она сказала: «Тебе показалось! Это, наверно, сосульки падают».

Поднялся на второй этаж, чтобы посмотреть. Но вдруг услышал хлопок и звон стекла. Прижавшись к стенке, подошел к окну ближе и на стёклах рассмотрел пулевые отверстия. Пулевые? Да, пулевые! Если в текло кинуть камнём, то оно разлетится, а эти отверстия – дырочки, словно стекло просверлили сверлом.

Мы с женой позвонили в милицию, сообща дежурному о том, что по нам стреляют. Через некоторое время приехала милиция. В знакомом майоре узнал бывшего нашего участкового, который в то время был сержантом. Он осмотрел отверстия в стекле, прошел на противоположную сторону коридора. Говорит: «Да, по вам стреляли и, очевидно, из здания прокуратуры напротив. Я бессильный что-либо предпринять, потому что прокуратура никому не подчиняется». После этого он ушел, но после его ухода, я опять позвонил в милицию. После второго моего звонка к нам приехали два других милиционера, которые из стены извлекли пули, составили акт и удалились.

Утром пошел на приём к прокурору. Здание прокуратуры, из которого стреляли, стояло рядом. К прокурору меня не пускали, но я прорвался. Думал, что меня сейчас вышвырнут, но к моему удивлению, прокурор выслушал меня и говорит: «Извините! Это наш молодой сотрудник напился и что ему пришло на ум, никто не знает. С этим вопросом разберусь и мы его уволим».

Какие были приняты меры по этой стрельбе, не знаю, но после этого подобных инцидентов не повторялось.