15 лет на «удаленке»: ускоренная «почти биография»

Книга основателя "Дебрей" Константина Пронякина. Фото из архива непродвинутого в техническом смысле, не щелкающего по разным поводам фотокнопкой автора

Иной раз создается впечатление, что «Дебри» на протяжении многих лет сознательно самоизолировались от массовой аудитории, удалили из своего арсенала огромную часть информационно-публицистического инструментария, отказываются от увеличения количества пользователей за счет привлечения более молодых читателей.

Что уж тут говорить? Полтора десятка годочков… подростковая,  не такая уж и знаковая дата для уважающего себя и коллег, солидного масс-медиа. Можно сказать, вообще никакая-никакущая - от слова «совсем-напрочь».

Попробуем без натужной зауми

И по гамбургскому счету экспрессивного литератора-«семьсемионщика» Виктора Шкловского вряд ли стоит говорить  о ней, об этой дате, и о самом ресурсе хоть с каким-то пиететом. Тем более мне, нынешнему, давно отбившемуся от дальневосточной журналистской стаи,  сознательно забившемуся  совсем в другие дебри, кстати, сотворенные не человеком, а природой, «почти бесполезному» для несущегося непонятно куда общества, первобытно-несовременному «почти» ослепшему дачнику, ко всему прочему  фактически не имеющему  отношения ни к созданию, ни к последующей многоформатной нелегкой работе первого в Хабаровске межрегионального портала «Дебри-Дальний Восток» 20 апреля 2006 года выпуска. Так, разве что парочкой дежурно-штампованных фраз вполне себе можно  было обойтись.

Эдак, собственно, я и собирался откреститься от назойливого малопонятного 15-летия (аккурат, по какому-то совпадению, такова наша разница в возрасте с учредителем-создателем и первым главредом «Дебрей» - в обычном житейском формате).  К тому же об этом сайте, о его крылышках-достоинствах и, естественно, недостатках-веригах мне за минувшие годы приходилось отписываться не раз, не два и даже не три. Думаю, в редакционных архивах, как и на «дебринских» страничках все эти опусы сохранились. Не буду их искать, перечитывать, в итоге – повторяться.

Посему, признаюсь, как на духу, просьбу статусно-официального руководства черкануть что-нибудь «по поводу», вроде как поначалу согласившись,  я все же позволю себе хамски проигнорировать и беспардонно, воспользовавшись случайно нарисовавшейся возможностью, даже чуточку скромненько приплести «себя любимого» и некоторых других людей, связанных с «Дебрями».

К тому же, замечу, нынче мне не пишется так легко, без натужной зауми эдакого возрастного мэтра, отмотавшего "почти" 40-летний срок в разных дальневосточных, федеральных военных и гражданских СМИ от информагентств, газет, радио-телестанций, в создании которых доводилось принимать участие,  до, извините уж за пафос, правительственных масс-медиа, как региональных, так и федеральных, причем не только российских, но и «ненавистных» госдеповских. Увы, «Дебрей» в моей условной и реальной трудовых книжках нет и быть попросту не могло.

Но вот опять, все по тому же беспристрастному шкловско-булгаковскому счету, разве можно проигнорировать тогдашние, «во времена, «Дебрей» новые непредсказуемые знакомства с самыми разными людьми,  удивительно небывалые до той поры события, саму жизнь, меняющуюся в те месяцы  начала «нулевых» стремительно буквально с каждым днем? А если не игнорировать, то эта юношеская дата приводит к «почти» катаевскому выводу, который писатель вынужден был выплеснуть в своем «почти неизвестном» произведении под названием «Почти биография». Выводу незамысловато-элементарному: «пятнадцать лет назад» - это уже «почти» целая эпоха, хотя и ускоренно промчавшаяся.

Посему пришлось выбираться из уютных для моего нынешнего кроманьонского разума огородных дебрей, поскольку, ко всему прочему, на наших дачах почему-то еще не подключили после зимней спячки элементарное электричество. Выбираться, через силу, через «немогу-нехочу-неумею», и через силу  попытаться чего-то вспомнить из тех невспоминаемых дней, которые уж очень хочется и хочется давно и поскорее забыть, вычеркнуть из переполненных файлов, дабы не мучать себя, а попутно и предполагаемого читателя. Если на то пошло, вырвать из себя это прошлое с корнем, высушить и забросить в гумусную кучу, как  надоевшие, ежегодно поднимающиеся на наших грядках из чистого зимнего забытья, удушающие каждой весной все живое сорняки. Почему-то только эти шесть соток, маленький приземистый новокрышепокрытый домик, микроскопическая, увы, так и не достроенная банька с апреля по ноябрь помогают чувствовать себя каждый год по-настоящему полезным, даже в нынешнем состоянии.

О драгоценных автографах прямо в огороде

Между прочим, моей, скажем так, новоиспеченной дачке в апреле исполнится ровно 20 лет. Сюда, в эту избушку «на ведрах», на ее простенькие самодельные полочки я потихоньку свозил из городской квартиры разные книжки с подписанными мне лично в разные годы автографами их сочинителей, начиная с солженицинского «Архипелага» из жаркого хабаровского лета 94-го, каверинского «Двух капитанов» от хмурого свердловского лета 1986-го, пикулевского зачитанного до дыр «Пером и шпагой» из дождливого рижского лета 1985-го,  заканчивая автографом известного советского диссидента Петра Вайля, черканушему его мне в подмосковной Истре зимой 96-го на его совместной с Александром Генисом книжке «Русская кухня в изгнании».  Этих авторов, с которыми мне посчастливилось встретиться либо случайно, либо сознательно, уже нет среди нас. А на старенькой дачной полке, буквально прямо в огороде, их рукописные строчки за мягкими от времени и многократного перечтения книжными обложками живы, и что греет мою еще не остывшую от банальных эгоизма и тщеславия душу, живы лично для меня и моих близких, как бы кто не относился к каждому из этих знаменитых на весь мир писателей.

Стоят на этих переложенных старыми журнальными страничками полочках и немало книжек дальневосточных литераторов с их автографами и даже пожеланиями. Из Магадана, Южно-Сахалинска, Петропавловск-Камчатского, Якутска, Благовещенска и, конечно, Хабаровска. Перечислять их особого смысла не вижу. Даже «неперевариваемый» с определенных пор Станислав Глухов образца 2014 года, ставший позднее членом Союза писателей РФ, тут тихонько примостился.

Но есть среди них и очень дорогие моей сентиментальной натуре  собственноручные росчерки. Они появились именно благодаря «Дебрям» и их создателю, с чьей  помощью мне и довелось познакомиться с этими жутко интересными людьми.

Таких драгоценно-родных автографов, скажу я вам, всего три, точнее – четыре, если учитывать подписанные в мой скромный адрес книжку и ретро-фотоальбом директора-учредителя сайта Константина Пронякина о забытом летчике Александре Светогорове. Костю совсем недавно приняли в члены Союза писателей, как я полагаю, именно благодаря его кропотливой поисковой работе по сбору данных о многих забытых дальневосточных авиаторах. Кстати, как мне по секрету сказали в хабаровском отделении СПР, его новоиспеченный участник Глухов по каким-то причинам голосовал против принятия в члены Союза самого молодого литератора и краеведа Константина Пронякина. Теперь же их тоненькие книжки мирно стоят рядышком, обложка к обложке.

Первый и, пожалуй, самый дорогой автограф оставил мне на долгую память весьма пожилой дальневосточно-московский писатель Борис Сумашедов на своей уникальной работе о мало кому известных страницах «почти» биографии Владимира Клавдиевича Арсеньева. Книжку он озаглавил так - «Распятый в дебрях». О Борисе Владимировиче портал немало рассказывал и при жизни, и после его ухода. Думаю, будет время я как-нибудь соберу в своей захламленной электронной почте некоторые интересные сюжеты из нашей с ним далеко удаленной переписки.

Другой автограф увековечил для меня и моей семьи хабаровский краевед-исследователь-литературовед Виктор Буря на своем первом в мире негидальском букваре. С Виктором Петровичем, с которым я был знаком давно, но заочно, мне, к счастью, довелось встретиться на одном из «дебринских» мемориальных мероприятий. Встретиться, а потом, как водится, и удаленно переписываться по всяко-разным поводам. Виктор даже однажды откопал в архивах номер газеты «Дальневосточный ученый», где в начале 90-х вышло мое интервью с сахалинским молодым лингвистом, создавшим уникальную нивхскую азбуку, чем весьма потешил мое «научное» самолюбие. Но помочь Буре в поиске этого сахалинца мне не удалось. Петрович скоропостижно скончался в свои 66 лет.

И о Борисе Владимировиче, и о Викторе Петровиче мне довелось выпустить в эфир аж несколько передач в своей авторской программе «Реверс» на радиостанции «Восток России».

Третий, очень близкий мне росчерк подарил моей эксклюзивной дачной библиотечке писатель и также краевед, в прошлом археолог бело-бородатый Владимир Васильевич Иванов-Ардашев на своей преинтереснейшей большой книге «Город оружейников».  Неугомонный Володя, хоть и давненько на пенсии, но по-прежнему не устал от своей многоформатной «почти  биографии», выпускает новые литературные труды, сам их иной раз и распространяет не только среди хабаровчан, но и отправляя свои книги в разные регионы Дальнего Востока и страны, иногда  - даже и заграницу.

Спасибо провидению, что до резкого закрытия своей программы я успел сделать по одной короткой передачке и о работе Владимира Иванова-Ардашева, и о кое-каких проектах Константина Пронякина. Каждая из таких передач будто небольшая страничка из моей второй, радийной, «почти биографии», возродившейся в сентябре 2009-го, то есть, через три года после рождения «Дебрей» как электронного архива и за два года до получения этим сайтом свидетельства о регистрации СМИ, по-моему, в июле 2011-го. Вот тебе грядет нынешним летом и еще одна круглая дата.

У «Дебрей», по сути, никогда не было редакции в территориально-прикладном смысле этого слова. Этот «бездомный» портал как бы экс-территориален на протяжении всех 15 лет своего существования, но он, замечу, среди совсем немногих дальневосточных масс-медиа имеет свою персональную страничку в русскоязычной «Википедии».

Игнор медиа-волн

Я, пожалуй, соглашусь с теми, кто, пусть и анонимно, укоряет этот медиа-проект в самых разных и резких изменениях, в отсутствии порой актуальной информационной повестки, прекращении больших и серьезных антикоррупционных расследований, которые в прошлые времена регулярно появлялись на страницах сайта. Укоряет не только в неожиданно появившейся лояльности к новым региональным властям. Соглашусь и добавлю кое-что из своего загородного огорода.

«Дебри» практически в единственном числе полностью игнорировали и, похоже, продолжают игнорировать массовый всплеск так называемых  медиа-волн, к примеру, о затянувшихся в свое время судах над хабаровскими живодерками или о многомесячном кормлении голубей в поддержку экс-губернатора Фургала.  Молчали и молчат, как  в рот воды набрали.

Иной раз создается впечатление, и о них мне рассказывали давние читатели и почитатели сайта, что «Дебри» на протяжении многих лет сознательно самоизолировались от массовой аудитории, удалили из своего арсенала огромную часть информационно-публицистического инструментария, отказались и отказываются от увеличения количества пользователей и подписчиков за счет привлечения более молодых читателей и, естественно, комментаторов.

Что тут говорить, действительно возникает такое впечатление, и оно буквально лежит на поверхности, его видно самым невооруженным и неискушенным взглядом.

Веселая молодежь на старых грядках

Опять не удержусь от пресловутого садово-огородного сравнения, ибо сравнивать мне в общем-то нынче, увы, не с чем. То бишь, попросту поворчу.

Знаете, когда я после правостороннего инсульта, скрутившим мне пальцы на руке и мышцы на ноге, пригласил к себе на дачу своего 50-летнего давнего приятеля-строителя, дабы тот хоть немножко помог в ремонте обветшавших деревянных построек, он, никогда не имевший самой элементарной загородной фазенды, на радостях привез ко мне на несколько дней всю свою семью, жену и взрослую дочь с мужем, да еще и парочку дочкиных подруг.

Мужики, верно, кое в чем помогли в строительном плане, а ответственная 45-летняя приятельская вся наманикюренная супруга в перчатках помаленьку прополола кое-какие помидорчики и огурчики. А вот нахлынувшая с пятницы до понедельника молодежь, честно скажу, огородной работой себя не обременяла. Под громкую душераздирающую музыку, от которой перестали щебетать многочисленные птички и умолкли в речной заводи лягушки, жарила шашлыки, изничтожив весь мой летне-осенний дровяной запас. Одна из фурий попыталась даже вытянуть с эксклюзивной полки "на растопку" толстый роман Валентина Пикуля с его рижским автографом, даже не заглянув внутрь. Хорошо, я в тот момент заскочил с участка в домик и в последний момент выхватил драгоценность из цепких пальчиков с малино-зелеными ноготочками. "Да, книжка такая старая, что я и подумала...", - оправдываясь за свой "почти" вандализм, - мяукнула "мыслительница", которая после моего укора-вопроса, как выяснилось, знать не знала, кто такой этот Пикуль, естесстсвенно и не читала самый знаменитый эпический роман Валентина Саввича.

По ходу, молодежь сломала на веранде мое помещичье курительное кресло-качалку, сделанное еще при социализме из хрупкого дюралевого сплава. А затем, катаясь как с горки по щебеночной наклонной дачной улочке, окончательно убила удобную дачную тележку, наскоро состряпанную мной из старой детской коляски для перевозки тяжелых грузов.

Из «созидательных» проектов визитеров – наспех присобачили на толстую ветку старого-престарого клена веревочные двойные качели, которые я привез в надежде когда-нибудь поставить крепкую железную перекладину для вероятных будущих внуков. Трухлявая кленовина треснула от этих экстремалок, а падающая гигантская ветка чуть не сломала дачный забор, причем соседний.

Разогревшись к вечеру теплым винишком, безбашенные девчонки умудрились выйти в темноте в приличный дождь со старенькой советской    «летучей мышью»,  которую я держал в домике на всякий случай. Фонарик мой с динамо-машинкой вместо батарейки, тоже советского «кондового» образца, эти современные особы, видимо, никогда не видевшие ничего подобного в своей «гаджетной, высокотехнологичной» жизни, сломали в первый же вечер гостевания.

И надо же, у отрывающихся на природе продвинутых городских дурочек одновременно сели аккумуляторы в телефонах, которые они юзали весь день, не удосуживаясь подзаряжать, а электричество при неожиданно налетевшей стихии традиционно отключилось во всем поселке. Раскаленное стекло у моей давней керосинки-спасительницы, понятное дело, лопнуло под дождем. «Ха-ха, баночка треснула, как стаканчик с кипятком», только и пискнула виноватым голосочком юная «прометейка», похоже, знающая о примитивных законах физики не понаслышке, а на собственном опыте. Она ко всему еще и пыталась треснувшую по всему объему стеклину втиснуть обратно в лампу. Стеклышко от этой старательной заботы рассыпалось ей прямо в тапки.

Да много еще чего, так по разной мелочи, понатворили нежданные посетители.

Справедливости ради, надо сказать, что в моем тогдашнем вынужденном «антицивилизационном» затворничестве в этих гостях присутствовал какой-то своеобразный флер. Ну, просто весело было на это смотреть, честное слово - приключенческий кураж на нескольких квадратных метрах земли буквально за пару дней. А лампу я потом, конечно, купил новую, тележку восстановил, найдя на свалке старую коляску, за интеллигентной сельхозпомощницей все аккуратно дополол.

А когда поперли всякие овощи-фрукты, привозил на такси по несколько  ведер в эту дружную и веселую семейку прямо на дом, так сказать, от возможного разрушительного греха подальше. Урожаем собственно, и расплатился за эффективную подмогу.

Если что, это я такими грубыми дачными аллегориями пытался пошутить на предмет возможного расширения аудитории дорогих моему единственому осташемуся зрячим глазу «Дебрей». Без менторски-натужных журналистских воспоминаний. К июльскому десятилетию сайта в качестве СМИ, глядишь, будет что-то посерьезнее.

С 15-летием вас, дорогие читатели, уважаемые коллеги и «непрофильные» члены общественного редакционного совета из разных регионов Дальнего Востока. Добрых урожаев вам на творческих грядках, непременного здоровья в вашей многолетней «удаленке» и, пожалуй, хотя бы нескольких куражно-веселых неожиданных гостей.