Буллинг и сторителлинг с Ярославом Туровым

Арсен: Ярослав, привет! Расскажи, пожалуйста, немного о себе.

Ярослав: Меня зовут Ярослав Туров. Я сценарист, прозаик, публицист, автор телеграм-канала «Уголок сторителлера», креативщик-фрилансер. На данный момент работаю игровым сценаристом в компании NX Studio, которая делает игры для мобильных устройств.

Арсен: Ярослав, когда я готовился к нашему разговору, меня поразило, что ты являешься победителем олимпиады «Умницы и умники». Ты помнишь, как это происходило, что ты чувствовал, когда объявили, что ты победил, что ты вошел в число лучших подростков России? Расскажи, как это было. 

Ярослав Это было в 2010 году, я учился в 11-ом классе. И в течение всего 11-го класса я участвовал в олимпиаде «Умницы и умники» на Первом канале. Тогда у меня была череда очень необычных счастливых случайностей, которые привели меня к победе. Собственно, все свои приключения на «Умниках» я подробно описал в четырех очерках, которые так и называются «Умницы и умники». По горячим следам». Можно все это прочитать в интернете, есть в открытом доступе на моей странице на сайте Самиздат. Это был очень яркий и необычный опыт, но мне сложно говорить о нем, так как с тех пор прошло уже больше 10 лет. Но, действительно, я вспоминаю об этом как об одном из самых ярких и сильных переживаний, которые у меня были в жизни. 

Ярослав Туров (фото предоставлено Ярославом)

Арсен: Ярослав, а помнишь ли тот момент, когда ты впервые понял, что хочешь писать? Расскажи об этом. 

Ярослав: Дело в том, что моя бабушка была журналисткой. Её звали Галина Павловна Коноплева. Бабушка была очень творческим человеком, и она с раннего возраста прививала мне любовь к разного рода творчеству, в том числе к журналистике. Мы очень рано с ней делали какие-то первые журналистские штуки: был самодельный журнальчик домашний, вырезали какие-то статьи, склеивали это всё. В принципе, если смотреть на мое окружение, то я рос в маленьком провинциальном городе, где у меня не было перед глазами ярких примеров для подражания, и единственным таким примером для меня были портреты русских писателей, которые висели в кабинете русского языка и литературы. Я много читал, мне хотелось быть чем-то на них похожим. В какой-то момент я понял, что у меня проснулась жажда славы, появилось желание замахнуться на что-то великое. При этом я начал ходить с 8-го класса в кружок журналистики, и там был один парень, который писал стихи. Каждый раз он приносил какое-то новое стихотворение, и его за это сильно хвалили. Я помню, что в тот момент он принес какое-то очередное стихотворение, оно мне показалось достаточно посредственным, но его очень сильно хвалили за него. Я решил, что если его хвалят, то почему, мне самому так не сделать? Я написал несколько стихотворений, принес, показал, для меня это было совсем не сложно. Так я тоже стал получать такую дофаминовую поддержку, я бы так это назвал. Когда я начал заниматься литературной деятельностью, меня начали активно нахваливать учителя и наставники, благодаря этому я получал энергетическую подпитку, которой мне тогда очень не хватало в жизни. Таким образом, я подсел на всё это дело и сильно пристрастился к такому дофамину, который получается через написание произведений и их издание. Это началось с 8 класса, наверное. Потом я написал роман в стиле фэнтези, начал издавать свои книжки, написал много стихотворений. С одной стороны, хорошо, что я рано начал писать, это дало мне часы практики. Многие начинают писать, если чувствуют тягу в уже довольно зрелом, осознанном возрасте, я это начал делать в неосознанном возрасте. Благодаря этому у меня была небольшая фора, я активно пишу с 14-15 лет, то есть у меня уже почти 14 лет практики. С другой стороны, это все было  своего рода наркоманией, потому что у меня было мало подтверждённых достижений в жизни, но при этом мне очень хотелось признания, счастья. Счастье в тот момент ассоциировалось с общественным признанием. Благодаря тому, что у меня не было много друзей и единомышленников среди сверстников, с которыми я мог бы испытывать счастье, я добывал его из других источников, в частности, творческих. Поэтому до какого-то времени творчество было удовлетворителем моих дофаминовых потребностей.

Умники и Умницы (фото предоставлено Ярославом)

Арсен: А сколько тебе было лет, когда ты начал писать роман «По полю мертвых одуванчиков»? 

Ярослав Лет 16, наверное.

Арсен: А можешь рассказать историю романа: от задумки до публикации?

Ярослав: В 16 лет у меня была девушка, с которой я встречался в течение года. У нас были непростые отношения: она жила в деревне, я – в городе. И у нас были наполовину отношения на расстоянии, мы друг к другу ездили. Деревня находилась где-то в 30 километрах от города, туда надо было ехать на автобусе. Не так уж и далеко, но для подростка в 16 лет это все равно было своего рода испытанием. И вот так мы друг к другу катались. На нее очень сильно влияло ее окружение. Русская деревня на Дальнем Востоке – достаточно страшное место, довольно консервативное, а подростковое общество почти везде жестокое. Это всё на неё сильно давило, наши отношения из-за этого сильно страдали. В том числе, и по моей вине, потому что у меня были свои тараканы, у нее – свои. Мы очень глубоко погружались в океан наших неврозов, разных страхов, неопределенности, комплексов. Был такой запутанный гормонально-нервозный клубок, который закончился драматичным расставанием. Чтобы как-то это все переварить, я начал писать этот роман. В итоге я написал его примерно наполовину, отбросил и потом долго к нему не возвращался, потом примерно через год или два я к нему вернулся, быстро его дописал и опять отложил. Так он у меня пролежал до 2014-2015 года. Я понял, что творчески и личностно не смогу двигаться дальше, пока не издам его. В принципе есть писатели, которые что-то пишут в стол, и оно так в столе и остается. Но я понял, что это произведение должно быть издано, потому что оно отняло у меня довольно много душевных сил. Там есть достаточно много огрехов, первые главы не выдержаны стилистически, но все равно это такая выстраданная книга, и было бы неправильно её похоронить, поэтому я её опубликовал через Ridero за свой счет. Я издал 100 экземпляров, продал, раздал друзьям. Какое-то количество было продано через ЛитРес и другие книжные магазины. Это книга, за которую я никогда не рассчитывал получить какие-то деньги, она совершенно не коммерческая. Свою цель она выполнила, я за нее, кстати, получил литературную премию на малой родине. Есть такая премия имени Леонида Завальнюка, и я победил в номинации «Творческий поиск», созданной специально для начинающих амурских прозаиков и поэтов. Пока это последнее мое крупное произведение, после этого меня ни по времени, ни по духовным силам не хватало на какие-то крупные вещи. Отчасти я связываю это с тем, что время романов прошло. Чтобы сейчас издать роман, если ты уже находишься в каком-то осознанном возрасте, нужно иметь какие-то договоренности с издательством, либо стальную волю или уверенность в том, что ты этот роман потом издашь, и это принесет какие-то плоды. Действительно, сейчас на художественной литературе чрезвычайно сложно заработать, и даже для топовых писателей, которые этим занимаются, продажа книг – не главный их способ заработка. Кто-то работает в журналистике, кто-то лекции читает, кто-то курсы писательские организовывает. В общем, у каждого свой способ заработка, а прожить на свои романы могут десятки авторов, тогда как в стране десятки тысяч пишущих людей, поэтому раскрутиться и пробиться очень сложно. Поэтому я и выбрал для себя сферу сценаристики, где это сделать чуть проще. 

Фото с сайта bookmate.com

Арсен: Ярослав, в романе у тебя подняты темы буллинга, подросткового самоубийства. Получается, что эти темы тоже автобиографичные?  

Ярослав: Там очень многое списано с реальной жизни. Это и к моей девушке относится, и ко мне. В моей школе было много буллинга, в ее школе – тоже. Поэтому те эмоции и сцены, которые я там описал, были близки к реальной жизни. История самоубийства вымышленная, но основана на реальном самоубийстве девочки, учившейся в моей школе.

Арсен: Расскажи про самую необычную реакцию, которую ты получал на свой роман.

Ярослав: Как-то раз на мою книгу написала отзыв одна литературная критикесса из Благовещенска. У нас там выходит литературный альманах «Амур», в котором есть рубрика «Книжная полка». Альманах выходит раз в год, и там в этом разделе эта женщина пишет обзоры на художественные и публицистические книги, которые выходят в Амурской области. На мою книгу она тоже написала такой разбор, там у неё были разные замечания, но больше всего меня удивило замечание по поводу сцены подросткового секса в этой книге. Эта сцена происходит в момент, когда мама героини находится в соседней комнате, а подростки в этот момент занимаются сексом. И эта критикесса написала, что это выдумка, такого быть не может. Меня это несколько позабавило. 

Арсен: Ты сказал, что сейчас ушел в сценаристику, но я знаю, что все равно продолжаешь писать художественные вещи. Не так давно ты опубликовал рассказ.

Ярослав: Да, я периодически пишу. В год у меня получается написать 2-3 рассказа. В 2017 году я написал пьесу, многим понравилось, но куда-то дальше она не пошла, потому что произведения надо не только писать, но и продвигать, а у меня с этим пока не очень. Периодически я пишу рассказы, это реализм и фантастика. В реальной жизни меня привлекают  немного «чернушные» темы,  проявление трэша во взаимоотношениях между людьми, я бы так это охарактеризовал. А недавно я сильно увлекся творчеством Говарда Филлипса Лавкрафта, прочитал довольно много его произведений. По мотивам Лавкрафта мне захотелось сделать вольное продолжение: это будет сборник новелл примерно в той же стилистике − мистика, космический ужас, детектив, только на российской почве, связанное с российской историей, с тайнами истории и науки. Несмотря на то, что сейчас научный прогресс сильно шагает вперед, всё равно остается много загадок. Столько же загадок было во времена Лавкрафта, и он умело на этом спекулировал. Мне это показалось интересным, и я уже один рассказ большой написал, сейчас в процессе написания второго рассказа, но опять же это некоммерческая история. Возможно, если у меня получится хороший сборник, я буду рассылать его по издательствам, но какой-то изначальной цели заработать на этом я не ставлю. 

Арсен: Чем тебе нравится Лавкрафт? 

Ярослав: Это совпало с тем состоянием, в котором я находился в прошлом году. Я человек с большим и больным эго, а Лавкрафт – идеальное и прекрасное лекарство от эго, потому что основная мысль его творчества – это то, что в масштабах Вселенной мы меньше атома, мы абсолютно не играем никакой роли, мы неважны. И когда я о себе думаю в таком ключе, на меня это действует успокаивающе. Когда я представляю себя такой маленькой неважной песчинкой, то тот огромный груз ответственности, который я на себя возлагал в подростковом возрасте, что я должен что-то кому-то доказать, достичь каких-то высот и стать великим писателем, спадает. И я представляю вот эту бесконечную галактику с какими-то огромными и страшными щупальцами, которые летают по этой галактике. Это, с одной стороны, меня завораживает, а с другой стороны, я понимаю, что на фоне галактики что бы я ни сделал, всё будет ничтожно мало, не задержится в истории. До этого у меня был очень сильный бзик, что я должен что-то написать, чтобы остаться в истории, а потом я просто понял, что это невозможно. Крайне мало людей может похвастаться тем, что они способны создать что-то такое, что оставит их в истории. С другой стороны, это не так уж и важно, потому что после смерти тебе будет уже всё равно, а до смерти тебе нужно наслаждаться жизнью, делать то, что нравится.

Арсен: Ярослав, у тебя интересный телеграм-канал «Уголок сторителлера». Почему ты решил его создать? Как он рос? Как ты сейчас над ним работаешь?

Ярослав: Где-то в 2014 году я создал ВКонтакте паблик имени себя, он назывался Ярослав Туров. Там публиковал посты на разную тематику, но было довольно мало обратной связи, поэтому я решил, что надо сделать небольшой ребрендинг, и я переименовал паблик в «Уголок сторителлера». В этом названии была легкая самоирония, и в общем было понятно, что это что-то такое небольшое и про сторителлинг. Тогда я уже был подписан в Фейсбуке на разных сценаристов, продюсеров, редакторов, на творческие паблики, и все они публиковали много интересных материалов: интервью, образовательные статьи, видео. Мне хотелось всё это сохранить, и я стал делать репосты в этот паблик, который есть и сейчас, там много сохраненных и видео, и ссылок, и документов. Он стал расти естественным образом, я не покупал для него рекламу. Мой друг Григорий Мастридер в то же время начал вести свой паблик ВКонтакте, но он при этом активно занимался маркетингом, покупал рекламу, и у него очень быстро стал расти его канал, и сейчас он превратился в блогера с довольно большой аудиторией. У меня такой цели не было, но я думал над тем, чтобы тоже рекламу покупать, а потом я понял, что зарабатывать мне интереснее через сценарии, чем через продажу рекламы и расширение базы подписчиков. Хотя, может, это было не совсем верное решение, может быть, я смог бы тоже раскрутиться, и может, я еще этим займусь когда-нибудь, но пока я делаю то, что мне нравится. Постепенно все это дело перешло в Телеграм, тогда у Мастридера было уже довольно много подписчиков в Телеграме, он говорил мне, что хватит уже писать ВКонтакте, давай, пиши в Телеграме. Я такой, ну ладно, и создал Телеграм-канал. Это было такое время, когда все активно создавали каналы, 2016 год. У любого, кто заходил в Телеграм, канал быстро рос, потому что это была новая площадка, было интересно, все на всех подписывались. И Мастридер один раз прорекламировал меня на своем канале, и на меня сразу подписалось человек 700. При подписке в 700 человек пост могли прочитать 1500-2000 людей. Сейчас наоборот: у меня 2300 подписчиков, а читает в среднем 500-700, потому что хайп снизился, и аудитория меньше читает, она наелась и разбрелась по любимым каналам. То есть, человек сейчас читает несколько самых любимых своих каналов, а на всех остальных копятся непрочитанные посты. У меня тоже есть каналы, в которых не прочитано по несколько тысяч постов, я читаю очень мало каналов. Политика канала у меня в принципе та же самая: я продолжаю репостить материалы, которые мне нравятся, просто снабжаю какими-то небольшими комментариями. Иногда от себя что-то пишу, какие-то свои инсайты. Также у нас с Мастридером был литературный канал CultPop, который он купил. Я его тоже вел, писал там какие-то окололитературные тексты: про писательство, биографии писателей, рецензии на литературные произведения. Для меня это была обязаловка, поэтому мне быстро надоело, и я оттуда ушел. А здесь я просто, не особо напрягаясь, пишу от себя, поэтому, наверное, это как-то и заходит некоторым людям, и они меня читают.

Телеграм-канал "Уголок сторителлера"

Арсен: Сейчас ты работаешь сценаристом. Расскажи об этой области своей деятельности. Чем принципиально отличается написание сценария от написания художественного произведения?  

Ярослав: Сейчас я работаю в NX Studio, это компания, которая делает мобильные игры. В феврале этой компании был посвящен выпуск журнала Forbes, потому что капитализация компании приблизилась к одному миллиарду долларов. Это крупная компания, в ней 250 человек. Самая известная игра компании называется Hero Wars или «Хроники Хаоса» в русской локализации. Сейчас компания запускает новый проект, на который требовался сценарист. Я прошел собеседование и устроился туда, сейчас работаю сценаристом в штате. Хотя до этого полтора года занимался фрилансом, писал рекламу и сценарии для YouTube-каналов. Сразу, как только пришел, я написал сценарий первого уровня, сама игра еще не вышла, сперва нужно доделать этот демо-уровень и его презентовать. Потом компания должна его одобрить, выдать деньги на дальнейшее развитие, проект выходит в Appstore, и мы начинаем активно создавать новые уровни. Пока идет работа над демо-уровнем, я занимаюсь тем, что пишу сценарии следующих уровней, разрабатываю портреты героев, расписываю синопсисы, квесты, придумываю загадки. Очень многое основано на загадках. Коротко про суть игры: персонаж попадает в затерянный мир, пытается понять, что это за мир, и как ему вернуться обратно. Типичная история попаданца. 

Если говорить про различие художественного произведения и сценария, то сценарий – это несамостоятельное произведение, это, скорее, рабочий документ, который рассказывает, как сделать художественное произведение: будь то кино, сериал, игра, видеоролик. Разница в том, что в художественном произведении в литературе ты автор, ты бог, можешь делать все, что хочешь, нет никаких критериев, по которым можно сказать, что это плохо, а это хорошо. Можешь делать то, что тебе нравится, что ты как автор считаешь хорошим. Писать прозу проще, чем сценарии, ее сложно продвигать, чтобы тебя издавали, на ней сложно зарабатывать, но в принципе писать прозу на среднем уровне намного проще, чем писать сценарии. Со сценариями сложно, потому что это всё-таки коллективный вид творчества, и сценарист играет важную роль, но не единственную. Есть ещё огромное количество цехов, которые занимаются разработкой продукта: режиссеры, кинооператоры, световики, художники. В играх – это дизайнеры, разработчики, продюсеры. Естественно, издать книгу дешевле, чем сделать фильм и игру, поэтому рисков в производстве аудиовизуального медиаконтента намного больше. Это, конечно, накладывает много ограничений на сценариста, то есть, нельзя писать так, чтобы это стоило безумных денег, всегда надо себя как-то ограничивать, подгонять под рамки бюджета. В играх это всё то, что рисуют художники − анимация, графика, предметы, фигурки и персонажи. Все это, так или иначе, конвертируется в человеко-часы. Надо соизмерять ту прибыль, которую ты получишь после издания финального произведения, с затратами на создание продукта. Это накладывает серьезные ограничения. Также есть ограничения по типу контента: если ты делаешь, допустим, видеопроизведение (кино, сериал), то надо учитывать тип потребления. Ты потребляешь его с экрана, ты на него смотришь, соответственно, ты не можешь на экране увидеть мысли человека. Есть в киноязыке разные способы показать мысли, внутренний мир, например, какие-то лирические отступления сделать. Но в романе ты можешь, например, написать «Шли годы, Петр старел…», можно несколькими словами охватить огромный промежуток времени. В кино тоже можно это все показывать, но накладываются свои сложности, а в играх нельзя написать то, во что ты не сможешь потом сыграть. У тебя вся история укладывается в рамки геймплея игры. Опять же аудитория накладывает ограничения. Если у тебя какая-то казуальная игра для женщин старше 30 лет, то вряд ли ты можешь написать там, что кто-то отпиливает голову врагам, разбивает кому-то челюсть, потому что это не подойдет нам по геймплею и по стилистике.

Арсен А ты учился сценаристике или это интуитивно получается? 

Ярослав: Интуитивно сценаристику, к сожалению, не удается усвоить, потому что, как я уже говорил, это коллективная работа, которая существует в очень жестких рамках рынка, поэтому хорошим сценаристом можно стать, только если ты непрерывно совершенствуешься, проходишь разные курсы, если работаешь в коллективе, бываешь на съемочной площадке или в игровой студии, где все это создается. То есть, ты видишь весь этот процесс: от начала до конца, понимаешь, как он устроен. Всю прозу я реально писал, как ты говоришь, интуитивно, не знал никаких законов сторителлинга, просто очень много прочитал художественной литературы, и оно как-то само собой текло. С одной стороны, это дало ощущение жизни текстам. Несмотря на то, что они написаны в очень молодом возрасте, чувствуются живые, настоящие эмоции, чего нельзя сказать про некоторые мои сценарии, которые я пишу по кальке, потому что так требует формат или нехватка времени и ресурсов. Что в прозе, что в драматургии каждый момент жизни – это уже какая-то учеба: чтение книг и сценариев, просмотр кино, общение с людьми, поход к психологу, курсы и все на свете. Это всё идет в копилочку твоих умений, знаний, но если говорить про формальные вещи, то у меня есть разные дипломы и по сценаристике, и по журналистике, и по прозе, но дипломы – это незначительный процент. Главное − постоянная практика.

Арсен А ты читаешь современную российскую литературу?

Ярослав К сожалению, очень редко. Сейчас я читаю non fiction или статьи, в основном я смотрю видео. У меня потребление контента происходит или через просмотр видео, или через игры. Художественную литературу, к сожалению, я сейчас читаю мало, особенно современную российскую. Из российских авторов я помню, что читал Гузель Яхину, «Зулейха открывает глаза». Меньше читаю, так как моя основная деятельность связана с другим видом медиа, и на чтение художественной литературы уходит гораздо больше времени и сил по сравнению с просмотром видео, а выхлоп в этом плане тоже не всегда бывает большим. Иногда, если речь идет про какие-то образовательные вещи, проще и эффективнее посмотреть видео, чем прочитать то же самое в виде книги. Если я что-то читаю из литературы, то это гарантированный шедевр, про который я уже много раз слышал, и знаю, что это будет не впустую потраченное время.

Арсен: Как тебе Яхина?

Ярослав: Мне понравилось. Отличная книга. Не зря она получила кучу хвалебных отзывов и наград, всем советую.

Арсен: Спасибо. Ярослав, еще хотел у тебя спросить, как ты относишься к заимствованиям, различным калькам с других языков? Как ты думаешь, есть ли в этом угроза для русского языка или это нормальный, естественный ход событий: буллинг, шейминг и т.д?

Ярослав: Знаешь, это вопрос, который немного попахивает всякими товарищами из Министерства культуры и из кабинетов литературы, такие училки, знаешь, они там трясут кулачком и говорят, вот, великий и могучий засирается разными английскими словечками… Я считаю, что это идет от того, что у некоторых людей есть представление, что существует какой-то эталонный, чистый, великий и могучий русский язык, а есть его какие-то извращенные проявления. Я думаю, что это узкий и неправильный взгляд на язык. Есть и молодежный сленг, и блатная феня, и профессиональные жаргонизмы, и устаревшие слова, и англицизмы всякие разные. Это все − части русского языка, такие же абсолютно равноправные части, как и классический литературный язык Пушкина. Язык – это живая субстанция, которую не надо ни от кого защищать, не надо её ни от чего очищать, она сама разберется. То, что люди используют эти слова в речи, это говорит о том, что не сложилось в русском языке этих понятий естественным образом. Взять понятие буллинга и шейминга, например. Буллинг – это издевательства в школе. Кстати, это хороший вопрос для размышлений, почему для некоторых слов и целых понятий нет своих каких-то слов на русском? Значит, люди за границей быстрее нас стали думать об этом. Про шейминг – это когда большое количество людей собирается стыдить кого-то за что-то. То есть, это в принципе такая достаточно распространенная вещь в нашей культуре – шеймить. Многие люди подвергаются шеймингу, травле, но при этом это нормально воспринимается обществом. Как будто шейминг – это нормальная часть нашей культуры. Знаешь, раньше были толстые литературные журналы, и Зощенко и Ахматову какие-то члены политбюро костили там, шеймили. Они занимались шеймингом, для них это было совершенно естественным процессом, и они вообще не задумывались над тем, что это как-то плохо, что это может кого-то ранить. Наоборот, они хотели нанести урон таким образом. А где-то нашлись люди, которые собрались как-то и подумали: «А с хера какие-то товарищи должны решать, как мне одеваться, про что мне писать и т.д.?» То есть, это говорит о том, что демократический строй постепенно формирует в человеке представления о своих правах, достоинствах. Чтобы как-то эти права защищать, человек может придумывать какие-то слова. Недавно слушал прекрасную лекцию Татьяны Салахиевой-Талал, которая рассказывала про психотический опыт. Когда человек чего-то сильно боится, он, в том числе, боится, потому что никак не может это назвать, не имеет слов, которыми он смог бы описать то, что с ним происходит. А когда человек подбирает правильное слово и называет какой-то процесс, который с ним происходит, то он сразу из психотического уровня, где это все воспринимается как какая-то катастрофа, выходит на невротический уровень, где это воспринимается как какая-то проблема, с которой можно бороться. То же самое и с такими словами. То есть, когда человек подвергается шеймингу, это не одно и то же, когда человек говорит, что мир против него, его все ненавидят, травят. Здесь он совершенно конкретно говорит – это шейминг. Это какое-то не совсем правомерное нападение на меня со стороны других людей. То есть, человек сразу ограничивает эту проблему, ставит рамки, сразу проявляется возможность с ней как-то справляться психологически, физически, морально. Поэтому я всецело приветствую, чтобы русский язык как-то развивался за счет этих слов и понятий. Это нас обогащает с точки зрения нашей ментальности.

Арсен: Ярослав, несколько лет назад ты в одном из интервью сказал, что твой кумир Дмитрий Быков. Так ли это до сих пор? И какая именно из ипостасей Быкова, в большей степени, тебя привлекает?

Ярослав: Быков у меня преподавал литературу в МГИМО, он гениальный лектор, гениальный преподаватель. Он обладает феноменальной памятью: может наизусть цитировать огромные куски текстов, вспоминать какие-то мельчайшие подробности. У него энциклопедические знания, это просто человек – ходячая Википедия. Помню, как-то раз мы ему пожаловались: «Вот, нам так много задали!» А он отвечает: «Тьфу, да что там читать? Всего-то два века!» Действительно. Русская литература – всего-то два века, что там читать? Вот какая-нибудь европейская литература − вот там да, там дофига читать, а русская – всего два века: золотой, серебряный и немножко Советского Союза. Быков умеет очень быстро читать, на уровне скорочтения, за несколько секунд страницу прочитывает, понимает её, может цитировать. Он может на ходу написать очень хорошее стихотворение. У него был проект «Гражданин-поэт», где они с Ефремовым и Васильевым колесили с гастролями, и из зала им давали какую-то актуальную тему, и пока Ефремов читал на сцене, Быков за час писал классное стихотворение. Я потом обсуждал его с коллегами-журналистами, они мне говорили, что Быков может написать 8 текстов в день, из которых 5 будут хорошими. Я тоже пробовал в таком режиме работать, у меня были периоды, когда я писал 5-8 текстов в день, прям с утра и до позднего вечера в сумасшедшем режиме, правда, в основном это были посты и сценарии роликов. А Быков – стихи и статьи, что намного сложнее. На мой взгляд, это, во-первых, какой-то невероятный уровень природного таланта; во-вторых, гигантский уровень прочитанного материала. Я далек от мысли, что мне когда-нибудь удастся прочитать такой же огромный объем книг. Человек формировался в эпоху до интернета, когда не было так много аудивизульного контента. И он успел очень много книг прочитать. Я понимаю, как он это сделал. Когда я готовился к финалу «Умниц и умников», то за месяц прочитал 60 книг. Это был самый плотный период в моей жизни в плане чтения, когда я садился и читал две книги в день. И я почувствовал, как вырос уровень моего образования. Когда ты 60 книг за месяц прочитал, то реально чувствуешь, как серьезно поумнел за это время. Не то чтобы поумнел, конечно, но значительно прибавились знания, которые потом можно использовать. 

Я представляю, что Быков в определенные периоды жизни тоннами эти книги прям проглатывал. И он сейчас продолжает в таком режиме жить, отслеживает все новинки, все прочитывает, всегда в теме, очень глубоко погружен. Может быть, когда я говорил, что он мой кумир, я находился под огромным впечатлением от его личности, тогда я, действительно, мог назвать его своим кумиром. Сейчас я наверно не могу назвать его кумиром, но то, что это очень масштабная личность, которая обладает невероятными способностями, которые превышают уровень обычного человека, это факт. 

Арсен: Как тебе удавалось не выгорать, создавая столько текстов в день?

Ярослав: Никак не удавалось, я выгорал. Когда ты пишешь столько текстов в день, то в любом случае наступает выгорание.

Арсен: Ярослав, и последний вопрос: Как измерить красоту?

Ярослав: Для каждого красота – это что-то свое. Когда ты видишь что-то красивое, ты можешь это измерить, потому что можешь сказать, что это очень красивое или не очень. Нет какого-то объективного мерила красоты, красота в глазах смотрящего.

Арсен: Ярослав, спасибо тебе за беседу. 

 Ярослав: Тебе спасибо.   

Источник - yaroslav-turov.ru