ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Глава 275. Женя Хнычков

В нашей палате лежал солдат Женя по фамилии Хнычков. Как-то в дружеской беседе признался ему в том, что пишу стихи, он попросил прочитать некоторые из них.  Послушав мои творения, высказал своё мнение, примерно, так: «Ты много копаешься в небесах! Ничего не выдумывай, а пиши о том, что думаешь, или  видишь. Тоже балуюсь поэзией»

Глядя на улицу из окна палаты госпиталя, Женя сказал: «Опиши мне сейчас в стихах то, что ты видишь, а я тоже напишу и, возможно, дам тебе дельный совет».

Ничего не мог придумать. В народе говорят – «смотришь в книгу, а видишь фигу». Такую фигу увидел и я. Через некоторое время Женя спрашивает: «Что ты написал?» Я ему: «Ничего не придумал». Он: «Видишь, что идёт снежок, а в огороде стоит стожок сена, а около сарая стоит корова и что-то ест? Об этом и пиши, примерно, так:

«Снег идёт, пороша сено,

Стоит корова в загородке,

Она сегодня, непременно,

Мечтает о другой погодке».

Это не класс, но писать надо, примерно, так. После этого Женя прочитал мне свои стихи, которые мне очень понравились. Спросил его: «Женя, твои стихи издают?»  Он улыбнулся и говорит: «Чтобы издаваться, нужно много трудиться и не только это. Если нет поддержки со стороны членов Союза писателей, или лохматой руки в верхах, никогда твоим стихам не видать света. Будем надеяться на будущее. Уверенность в завтрашнем дне вдохновляет человека на большие дела».

***

В осеннее время, во время заготовок овощей для воинских частей, к нам на Красную скалу всегда присылали много матросов и солдат, которые ставили на берегу палатки и, в ожидании баржи, жили в них, но чаще всего ночевали у нас. Иногда они угощали нас кедровыми орехами, или крупными шишками. Никогда не видел, как шишки добывают со старого  кедрача потому, что близко от берега рос только молодняк, и шишек на нём не было.

Как-то раз на машинах, в которых солдаты возили картошку, я и несколько наших матросов решили съездить за шишками. Оделись мы, не в рабочие формы, а вырядились, как на парад. На всякий случай взял у мичмана наган и десяток патронов. Еды с собой мы не взяли, надеясь на то, что нас накормят солдаты, которые там копают картошку.

Отъехав от Милоградово километров десять, оказались в замечательной уссурийской тайге. Увидев кедрач и на них шишки, растерялись потому, что не знали о том, как их достать. Лезть по смолистому стволу никто не осмелился, а о том, что их бьют «колотом», нам никто не сказал.

Пару раз выстрелил по шишкам из нагана, но безрезультатно. Нам хотелось жрать, поэтому пошли к  солдатским палаткам, где встретили двоих незнакомых мне салаг. Обратился к одному из них: «Накормите нас, чем-либо?» Один промычал: «У нас ничего нет!»

Увидел торчащее из земли горло трёхлитровой банки, долго не раздумывая, подошел и выдернул её из земли. В банке оказались красные малосоленые помидоры. Подойдя к столу, потрогал мешок, в нем оказался хлеб, достал булку, отрезал от неё один кусок себе, второй матросу Кривец, который был со мной, после этого обратился к солдатам: «А, вы говорили, что ничего нет? Мы всегда что-нибудь находим, когда вы бываете у нас, а вы жмоты!»

Немного перекусив, подошел к мешку, стоящему у входа в палатку, постучал по нему ногой и говорю: «А здесь что?» Один солдатик подавленным голосом промямлил: «Кедровые орехи нашего сержанта».

Я ему: «Насыпь немного, не обеднеет ваш сержант». Не знаю, что больше  напугало солдатика моя наглость, или болтающий на боку наган, но он беспрекословно выполнил мою просьбу. Когда мы отошли, матрос Кравец, который был временно прикомандирован к нам на пост, посмотрел на меня и говорит: «Товарищ старшина, не думал, что вы такой блатной». Ответил ему: «Наглость, это конь, на котором можно ускакать, а на скромности далеко не уедешь».

Когда на Красной скале встретился с тем  сержантом, у которого взял без его разрешения немного орех, и с его солдатиками, в шутку сказал: «Как вы меня накормили и встретили, так и я  сейчас поступлю с вами.

Будете ночевать на берегу, под открытым небом. Солдаты в своё оправдание, что-то пролепетали, а мы с сержантом немного посмеялись, а потом он говорит мне: «Что нам, дембелям,  делить? Вы служите последний год, и я последний. Я ему: «Вот шакал! Он служит второй год, а я четвёртый!» Всё закончилось шутками, они ночевали у нас.