Айболит XXI века: Московский ученый-биолог уехал в деревню, чтобы лечить диких зверей
В ДЕРЕВЕНЬКЕ У САМОГО ЛЕСА
Дом как дом. На краю деревни. Старый, с сенями, с маленькой дверью. В старину то ли мужички были ростом невелики, то ли тепло экономили - поэтому ты бьешься головой в косяк.
- Тихо, - цыкает Михалыч. - Не пугай Аиста. И с журавлями поосторожнее - нежные они, впечатлительные. И на сову долго не смотри. Что значит днем все равно не видит?! Еще как видит, моя хорошая (смотрит на лупоглазую птичку влюбленно). А ей тебя видеть нельзя. И волчицу не трогай, не в настроении она. Слышь?
Рядом что-то взревело. И пошел по деревне жуткий вой.
- Ну вот… - вздохнул Михалыч. - Чует. Чужие вы…
Заходим в дом.
Хорошо у Михалыча!
Два маленьких рысенка грызут фотоаппарат Гусейнова. По соседству в заброшенном доме возятся кабаны…
Детеныши рыси
- Это не мои, - хмурится. - Они сами по себе кабаны. Прибились... Из леса пришли. Знают, поросята, где селиться.
Тут вся округа знает - где.
Однажды отпустил Михалыч в лес лиса. Да волчица пошла за ним в лес и назад привела. Видимо, объяснила, что дома-то оно надежнее.
- Непорядок, - отругал Михалыч волчицу. - На воле всегда лучше.
И снова отпустил. Волчица снова сходила за другом в лес...
Теперь старый холостяк лис сидит в клетке, смотрит на нас оценивающе - что бы с нас выцыганить. А его подруга волчица состарилась, выжила из ума и заистерила. Выла за домом в ожидании луны.
Мы ходили по хозяйству Михалыча и благоговейно смотрели на него, как на попавшего вдруг в наш реальный мир сказочного героя. Как на что-то потустороннее. Как на какую-то солнечную иррациональность. Потому что в нашей вечной гонке за деньгами, которую мы называем жизнью, так не бывает.
В этих клетках у Михалыча живут совята. Их когда-то подарили детям, а потом выкинули на улицу, наигравшись. Один из таких выброшенных «подарков» - на фото вверху. Фото: ВИКТОР ГУСЕЙНОВ
Молодой многообещающий ученый-биолог бросает Москву, уезжает в тверскую глухомань, что у города Ржева, и живет здесь 30 лет. А цель жизни у него - лечить случайных животных. Он ставит протезы подбитым охотниками аистам и журавлям, выхаживает хищников и выпускает на волю. А кто покалечен настолько, что воля - смерть, тот навеки поселяется здесь. Вот и живут на краю деревни волки, рыси, лисы, куницы, вороны, совы…
И сидим мы у него в старой избе, возимся с рысятами. «А в городе том сад, - поет Гребенщиков. - Все травы да цветы, гуляют там животные невиданной красы». И тут в окно входит кот. Потом второй, третий, четвертый… Потом в дом врываются собаки - первая, вторая… А Михалыч, словно древний бог леса, пьет посреди зоовертепа чай и вспоминает:
- Привезли из парка Балашихи куницу, маленького кутеночка, мы его выходили и выпустили в природу. Через четыре года он к нам вернулся. Приполз раненый, залез, подлец, в вольер к совам, убил их и спокойно лег спать. Мы сначала подумали, что это какая-то дикая куница, а он бежит к нам, радуется. Узнал. Мы оставили его: с такими ранами в дикой природе не выжил бы…
- Алексей Михайлович... - говорю.
- Чую, прозвучит мой любимый журналистский вопрос, - смеется Михалыч. - Зачем мне это все надо, да?
- Да.
- Как бы вам это объяснить, - задумывается, глядя на нас, Айболит-2018.
ЗООПАРК ЗВЕРЕЙ УСЫПЛЯЛ
По словам Михалыча (он же Алексей Михайлович Мурашов), все решила встреча с… трясогузкой.
- Попалась мне в детстве раненая птица, - рассказывает Мурашов. - Я ее вылечил и выпустил. И забыл. Прошел год. Иду по улице, и вдруг вокруг меня закружила птичка. И садится прямо на руку (смеется). Она с птенцами на крыше магазина поселилась. Увидела меня, радуется.
Питомник
Проект будущего питомника родился у Мурашова во время его работы в конце 1970-х в Московском зоопарке, когда он узнал страшную вещь. Раненые или брошенные животные, которых приносили сердобольные москвичи, здесь обычно… погибали. Их тогда усыпляли. Сначала Мурашов, уговорив руководство не брать грех на душу, открыл при зоопарке секцию спасения зверей. А потом возле тверской деревни Желнино возникла биостанция Академии наук, в которой Алексей и начал свой Главный Эксперимент - возвращение покалеченных людьми животных в дикую природу.
В отличие от детской сказки, где лиса и журавль так неудачно ходили друг к другу в гости, что вечно возвращались голодными и обиженными, эти живут в мире и согласии. Фото: ВИКТОР ГУСЕЙНОВ
И скептики оказались не правы - животные, которых выпускали биологи обратно в лес, выживали и давали потомство.
И стали у Желнино происходить дивные истории. Звери начали приходить к станции со своим выводком, словно показывая детям - смотрите, есть среди человечества Человек.
- Однажды привезли из Москвы взрослую рысь, - вспоминает Мурашов. - Наигрались с ней хозяева, надоела. И вот выпустили мы ее на волю. А я место себе не нахожу - как она там… Зимой ходили в лес смотреть - есть ли следы. Есть. И года через три пришла, красавица, с котятами. Постояла у околицы, «мяукнула» нам (счастливая улыбка) и пошла обратно в лес. И так мы выпускаем ежегодно и зверей, и птиц…
- Угу, - согласилась из клетки сова.
- Угу! Угу! Угу! - высунулись из всех щелей и замигали совиные семафоры.
- Детишки «Гарри Поттера» смотрят, родители им совят и покупают. А потом избавляются, - махнул рукой Михалыч. - Все жду, когда мода на эту сказку пройдет.
Совы
«КАК ИХ БРОСИШЬ?»
Деревня Желнино к этому Ноеву ковчегу относится неоднозначно. С одной стороны, Мурашов москвич. «Хоть и живу здесь 30 лет, но местные об этом помнят, - смеется Айболит. - В этом смысле я никогда до конца не стану деревенским».
Но помнит деревня и другое: как спас Алексей Михайлович деревенских от… последних коммунистов. В последние месяцы советской власти местные партийные работники попытались «приватизировать» окрестные леса, кудасельские мужики ходили на охоту. Мурашов поехал в Москву и в самый последний момент добился отмены решения, оставил лес за деревней. Это местные хорошо запомнили, и москвич стал навсегда своим.
А порой и журавль в доме лучше, чем синица в руке. Фото: ВИКТОР ГУСЕЙНОВ
Но вместе с Советским Союзом умерла и биостанция.
- Нам после развала СССР было сказано, что мы можем продолжать дело, но только на спонсорские средства, которые нужно искать самим. Или бросить все. Но как их бросишь?! - говорит Мурашов. Ученые искали деньги сами. Жили на небольшие гранты и на пожертвования неравнодушных людей.
В какой-то момент станция и вовсе сгорела. Алексей и его жена Яна поселились рядом в маленькой деревенской избушке, которую на них переписала местная бабушка в благодарность за то, что они помогли похоронить ей деда. А придомовая территория стала интернатом для диких животных, приплод которых Мурашовы из года в год выпускают в леса...
Финансирование питомника
Миссия? Служение? Религия?
Живут Мурашовы явно из святого принципа - чтобы остаться людьми, надо помочь зверям. Что, похоже, трогательная попытка хоть как-то оправдать Человечество.
ВЛАДИМИР ВОРСОБИН, ВИКТОР ГУСЕЙНОВ
