ТАРАСОВ Ю.А.: Артём на заре своей истории. Глава 16. Сельскохозяйственные промыслы. Часть 4
Рыбное хозяйство на территории Артема имеет достаточно давнюю историю. Известно, что в самом начале так называемого «железного века», то есть приблизительно в VIII – V вв. до н.э., на берегах Амурского залива процветала самобытная и довольно развитая для своего времени первобытная культура, экономической базой которой являлось именно рыболовство.
Сменившие ее народы уже значительно меньше внимания уделяли развитию этой отрасли своего хозяйства, а к моменту прихода русских край и вовсе, по воле истории, оказался в заброшенном состоянии.
Первым среди новых поселенцев сразу после образования своего хутора в 1884 году профессионально занялся рыболовством М.Ф.Патюков. В своих многочисленных прошениях по поводу земли, он неоднократно отмечал, что поселился здесь именно для занятия земледелием и рыбным промыслом (Там же).
Надо сказать, место было выбрано им для этого почти идеально, у слияния двух, очень рыбных в то время рек: Батальянзы и Майхэ. Рыбалка тут была обеспечена ему круглый год. Здесь водилось бесчисленное количество корюшки, красноперки, пеленгаса, не говоря уж о более мелких породах рыб. Шёл на нерест лосось (Закревский Ф.И. Становление г.Артема. Неопубликованная рукопись. Архив ИКМА. 1990. Л.11). Благодаря солёности озера Та-Пауза и приустьевой части реки Майхэ, сюда постоянно заходила навага, камбала и другие виды морских рыб.
Сначала Патюков ловил сам, а со временем организовал частную рабалку, на которой работали наемные корейские рыбаки. Улов сбывал в Шкотово и во Владивосток (Воспоминания А.Д. Локтионова…). Соседи Патюкова – крестьяне ближайших небольших деревень рыбной ловлей, поначалу, всерьёз не интересовались, отводя ему роль подсобного занятия во время, свободное от других работ. Поэтому конкурентов у него в этом районе, первоначально, было немного.
Всё изменилось после русско-японской войны.
В результате фактической аннексии Японией Кореи, сюда хлынул новый мощный поток корейских эмигрантов, бежавших тогда не столько от национального гнета, сколько от установившихся там совершенно разорительных арендных платежей за пользование землей. Поскольку сухопутная граница была официально закрыта, основная масса переселенцев прибывала сюда морским путем: на лодках, шлюпках, шаландах и даже на пароходах, расселяясь на всём протяжении юга Приморской береговой черты.
К тому времени, землю корейцам у нас уже не давали, поэтому часть из них уходили к русским селениям, арендуя землю у здешних крестьян. Остальные – основывали рыбацкие поселки, сразу же вступавшие в жёсткую конкуренцию с доминировавшими прежде на местном рынке сезонниками – китайцами.
Господство китайцев и корейцев в морском рыбном промысле всерьёз обеспокоило русскую администрацию, как раз проводившую в те годы политику вытеснения пришлого «желтого» населения из важнейших отраслей народного хозяйства и замены их русской рабочей силой. Поэтому, уже в конце первого десятилетия XX века в Приморье начинают применяться меры, дискриминирующие корейских и китайских рыбаков и поощряющие развитие рыболовства среди русского населения края. Уже довольно скоро они дали свои результаты (Меньшиков А. Материалы… Т.5. С.371).
Помимо многочисленных рыбалок русских промышленников, на которых работали, в основном, те же китайцы и корейцы, постепенно начинают появляться соответствующие хозяйства крестьян переселенцев из европейской России. Самое первое рыбацкое село здесь основали переселенцы-латыши, на берегу бухты Андреева, в 1900 году. По названию губернии выхода оно стало именоваться Лифляндией. Восемь лет спустя рядом возникло и эстонское село Линда (Там же. С.172).
Честь же стать первым русским рыбацким селением на берегах Уссурийского залива по праву досталась уже почти забытой теперь нашей деревне Шевелёвке. Правда, расположена она была на относительном удалении от морского берега, поэтому считалась, поначалу, самым обычным крестьянским посёлком, наделенным земельным участком по душевой норме.
Настоящие рыбаки появляются в деревне только в 1905 году. Приехали они с южной части о-ва Сахалин, отданного тогда японцам по результатам только что закончившейся войны (Воспоминания Т.Н. Певчук…). Жить вдали от моря они, естественно, не захотели и поселились на берегу бухты Амбабоза, входившем в состав выделенного Шевелёвке переселенческого участка.
Образованный ими здесь небольшой поселок получил статус выселка Шевелёвки и был назван по имени бухты – Амбабозой. Сколько там жило в начале семей, в точности не известно. Во всяком случае, к началу 1911 года здесь числилось шесть семей, проживавших в собственных домах и еще одна (Скорее всего, это семья только что прибывших переселенцев. По утверждениям старожилов, примерно в этом году сюда приехала семья Гостева, многие годы работавшего здесь потом на засолке рыбы. (Воспоминания Т.Н. Певчук. Архив Историко-краеведческого музея г.Артема)), не имевшая жилья (Меньшиков А. Материалы… Т.5. С.20). На сегодняшний день по фамилиям можно назвать лишь две из них - это Ананий Ларионович Илларионов с женой и дочерью, и семья Лохман (Воспоминания Т.Н. Певчук... Метрические книги Шкотовской церкви). Старожилы называют еще некого Рудзита, но такая фамилия позволяет предположить его латышское происхождение. Прибыл ли он со всеми или переселился позже из с.Лифляндии, точно сказать нельзя.
Трудом, умением и деловой сметкой этих переселенцев Амбабоза вскоре становится настоящей рыбацкой гаванью Шевелёвки. Жители последней и сами постепенно втягивались в оказавшийся чрезвычайно выгодным промысел, тем более что условия местности не позволяли им широко развивать традиционное земледельческое направление своего хозяйства.
В результате, из 36 живших в 1910 году в Шевелёвке семей, как минимум, две трети зарабатывали продажей своих рабочих рук (В 1910 году 30 семей в Шевелёвке имели заработок рабочих и служащих, получив за год, в общей сложности, 3446,8 рублей. (Меньшиков А. Материалы… Т.5. С.456)) на рыбных промыслах Амбабозы. Были в деревне и собственные рыбаки, но ограниченные возможности речного лова обеспечивали им лишь относительно небольшой доход (В 1910 году в Шевелёвке было только 9 семей рыбаков, имевших собственный рыбный инвентарь. Их общий годовой доход составил 2348,4 рубля. (Меньшиков А. Материалы… Т.5. С.456)).
Львиная доля прибылей от рыбного дела оседала в карманах рыбаков Амбабозы (В 1910 году пять рыболовецких семей Амбабозы получили доход 11140,5 рублей. (Там же. Т.5. С.456)). И всё таки, для организации морского промысла в полном объеме собственных средств им уже не хватало. Приходилось занимать под большие проценты у частных лиц во Владивостоке или у японской фирмы «Киосинша». Доходило, порой, до того что, занимая на три месяца 300 рублей, приходилось отдавать потом 650. За более крупные суммы платили до 60 % годовых (Меньшиков А. Материалы… Т.5. С.371).
Главным промыслом рыбаков Уссурийского залива, приносившим большую часть дохода, был лов сельди, который продолжался в течении всей весны. Ловили ставными неводами. Большая часть улова требовала определенной предпродажной подготовки. Только мартовская сельдь продавалась, как правило, в свежем виде. Остальную либо засаливали в бочках по 500 – 1000 штук, либо использовали для изготовления рыбьего жира и тука (Тук приготовлялся следующим образом: неочищенную рыбу варили в морской воде в котлах до кашеобразного состояния. Затем, ее отжимали в ручных прессах, делили на мелкие куски и сушили на солнце три – пять дней, закрывая от дождя. (Меньшиков А. Материалы... Т.5. С.370)), который как удобрение охотно покупали японцы. Тук упаковывали в мешки и продавали по 1,5 – 1,6 рубля за пуд. Селёдка шла на рынке по 3 – 12 копеек за десяток (Там же. С.370-371).
Ловили и другую рыбу. В апреле – мае подходила к берегам камбала. В мае начинался ход в реки краснопёрки, в конце июня – горбуши, с середины августа до начала сентября – кеты (Там же. С.370). Зимой, подледными неводами ловили корюшку и навагу. Камбала стоила от 3-х до 35 копеек за десяток, в зависимости от времени года, а сотня штук кильки, корюшки или наваги – 8 – 14 копеек (Там же. С.371). Красная рыба, конечно, ценилась дороже. Зимой 1914 – 1915 года за пуд горбуши или соленой кеты можно было выручить 3,2 рубля (Обзор 1915 года в сельскохозяйственном отношении. Владивосток, 1916. С.181), а пласты летней кеты шли по 2 – 2,5 рубля за пуд (Там же. С.185). Кетовая икра стоила тогда в Шевелёвке 9 рублей пуд, а во Владивостоке, при розничной продаже, она возрастала до 16 – 24 рублей.
Город в те годы развивался стремительно. Быстро росло его население, а вместе с ним – и спрос на рыбопродукты. Понятно, что дела у рыболовов постоянно шли в гору. Уже в 1910 году почти все жилые дома Амбабозы стояли под железными крышами, в то время как в соседней Шевелёвке большинство крестьян жили ещё под соломенными и травяными (Меньшиков А. Материалы… Т.5. С.432).
