ТАРАСОВ Ю.А.: Артём на заре своей истории. Глава 17. Несельскохозяйственные промыслы. Часть 3
Часть 3. Ремесло
Ремесло зародилось в нашей деревне достаточно поздно.
Во всяком случае, для Углового эта отрасль хозяйства не характерна почти до 1909 года.
Причина этому вполне понятна. Мастерские Старцевских рудников и близость Владивостока, с его промышленностью и довольно развитой сферой услуг, отпугивали потенциальных ремесленников угрозой неодолимой конкуренции.
Однако со временем, по мере роста численности населения, количества дворов, рабочего скота и хозяйственного инвентаря, все острее начинает проявляться потребность в собственных кузнецах, плотниках, бондарях (правда, в большинстве случаев они занимались своим ремеслом только в свободное от полевых работ время (Переселенческое и крестьянское дело в Южно-Уссурийском крае. Отчёт о командировке чиновника особых поручений переселенческого управления А.А. Риттиха (с приложениями). СПб., 1899. С. 64)).
К концу 1909 года здесь было уже три кузницы (Данные экономического положения крестьянского населения Приморской области в 1909 г. С. 36). Трудно сказать, когда появилась первая из них. Возможно, в 1908 году или даже раньше, поскольку источники начала 1909 года фиксируют проживающего в Угловом постороннего мастерового (РГИА ДВ Ф. 702. Оп. 5. Д. 205. Л. 505), а два года спустя одна из кузниц принадлежала постороннему белому человеку (Меньшиков А, Материалы... Т. 2. С. 442). Если это действительно тот самый мастеровой, то его звали Франц Леонович Литвинов. Жил он тогда одиноко, арендуя дом в селе за 96 рублей в год (РГИА ДВ Ф. 702. Оп. 5. Д. 205. Л. 505). На своем кузнечном ремесле зарабатывал, по сельским меркам, неплохо. В 1910 году его доход составил 600 рублей.
Был в селе и другой кузнец, как видно более искусный, чем первый, так как заработал в том же году на 200 рублей больше. Третий имел заработок только 240 рублей (Меньшиков А. Материалы... Т. 2. С. 442). Как видно, занимался он промыслом от случая к случаю, в свободное от основной работы время, поскольку был еще и земледельцем, в то время как два других кузнеца посевов не имели.
Можно ли определить их фамилии? Что ж, попробуем. Вот условие задачи: второй кузнец прибыл в село в промежутке между 1895 и 1900 годами, а третий - в 1883-1895 годах (Там же. Т. 2. С. 442). Известно, что в 20-е годы прошлого века в Угловом было два кузнеца из числа старопоселенцев: Алексенко и Кужель (Воспоминания А.П. Лях. Личный архив автора). Согласно списку домохозяев 1908 года, Степан и Ефрем Алексенко приехали в 1895 году, а Иван Кужель — в 1899 (РГИА ДВ Ф. 702. Оп. 5. Д. 205. Л. 488). Совпадения дат вселения настолько точные, что вряд ли могут оказаться случайными. В то время профессия и навыки кузнеца передавались, как правило, по наследству.
Итак, задача решена: вторым угловским кузнецом в 1910 году мог быть И.Кужель, а третьим — один из братьев Алексенко. В 20-е годы их кузницы располагались в разных концах села: Кужеля — у въезда в село со стороны Кневичей, в районе нынешней остановки Геологической, а Алексенко — у южного въезда со стороны Владивостока, справа от тракта, на левом берегу реки Песчанки, рядом с квасным заводиком Габриеля (Воспоминания А.П. Лях...).
Около 1910 года в селе Угловом, помимо кузнецов, появились среди крестьян плотник и два мастера по кирпичному делу. Кроме того, проживал посторонний мастер по дереву. Зарабатывал он более чем в 10 раз больше плотника из крестьян (В 1910 году местный плотник заработал 50 рублей, а посторонний — 540 рублей. (Меньшиков А Материалы... Т. 2. С. 344.)). Жили в селе и еще три ремесленника, но чем они занимались, пока установить не удалось. Двое из них были посторонними (Там же).
В Кневичах кузница появилась раньше, чем в других сёлах района. Её наличие отмечено уже в начале 1903 года (РГИА ДВ Ф. 1. Оп. 4. Д. 2173. Л. 8) 1910 году она принадлежала постороннему белому и давала доход 500 рублен в год. Кроме настоящей кузницы, в этом и предыдущем году здесь действовали четыре небольших кустарных мастерских по железу. Доход их был относительно небольшим и являлся подсобным к основному занятию крестьян. Примерно столько же (Хозяева кустарных мастерских по железу и плотник получили в 1910 году доход, в среднем, по 30-40 рублей. (Меньшиков А. Материалы... Т. 2. С. 344)) зарабатывал и местный плотник (Там же). Старожилы упоминают и портного — Ивана Олейника (Воспоминания П.С. Мокриенко. Личный архив автора). Имена, профессии и доходы остальных двух кневичанских ремесленников (Меньшиков А. Материалы ... Т. 2. С. 344) на сегодняшний день не известны.
В селе Кролевец ремеслом, в той или иной степени, промышляли в 1910 году 13 здешних крестьян и один посторонний белый. Помимо этого, две кролевецкие семьи держали кузницы (В 1909 году в Кролевце имелось даже 3 кузницы. (Данные экономического положения... С. 36)), одна из которых дала доход в 360 рублей (Меньшиков А. Материалы... Т. 2. С. 442). Попробуем уже испытанным выше способом вычислить их фамилии. Известно, что один из них прибыл сюда примерно в 1895 - 1900 годах, а второй значительно позже - между 1906 и 1910 годами (Там же).
Из всех известных в 1920-е годы кролевецких кузнецов (Воспоминания И.Н. Иванова...) к числу первопоселенцев можно отнести только Шевченко и Прудкогляда. Учитывая более важное «стратегическое» положение двора Прудкоглядов (на пересечении дорог, ведущих в Кневичи и Суражевку (Там же)), предпочтение, видимо, следует отдать ему. Что же касается второго кузнеца, то им мог быть Соловьев, фамилия которого появляется в метриках Кролевецкой церкви как раз в 1909 году (Метрические книги Кролевецкой церкви). Эта кузница находилась на берегу реки Б.Сан-Пауза (теперь Пушкаревка), у начала дороги, напрямую ведущей через верховья Малой Сан-Паузы к деревням Радчиха, Андреевка и Многоудобное (Воспоминания И.Н. Иванова...).
Суражевка, фактически образовавшаяся только в 1907 году, не успела привлечь к себе достаточного внимания дореволюционных статистиков и исследователей приморской деревни. О ремесленных промыслах в этом селе сохранились лишь скудные данные за 1915 год. Попробуем дополнить их рассказами старожилов и изысканиями местных краеведов.
В.Преловский, впервые написавший о Суражевке в местной прессе 14 октября 1967 года, утверждал, что первые кузницы здесь были построены Аверьяном Зайцевым и Яковом Секирой. Зайцев, по его мнению, открыл свою кузницу уже после Гражданской войны. Однако местоположение последней заставляет усомниться в такой датировке. Дело в том, что располагалась она на левом берегу ручья, пересекающего главную улицу в самой середине нынешнего поселка. Между тем, в конце 1907 года, по свидетельству того же Преловского, дом Аверьяна Зайцева находился на западном краю Суражевки.
Примеры Углового и Кролевца подтверждают, что все сельские кузницы того времени тяготели, как правило, к окраинам селений, как бы замыкая участок дороги, соединяющий два населенных пункта между собой. Такое их расположение вполне понятно, если учесть, что одной из важнейших функций данного вида ремесла являлся ремонт колесного транспорта и подковка лошадей. Думается, положение усадьбы А.Зайцева в 1907 году не было случайным и явно указывает на его намерение заняться кузнечным ремеслом.
Тем не менее, уже в следующем году реальность опрокинула все эти предполагаемые расчеты. Стремительно растущая Суражевка выплеснулась на правый берег ручья и продолжила свое расширение вдоль дороги в западном направлении. Кузница Зайцева оказалась, таким образом, в самой середине села, а на краю образовалась другая — Якова Секиры, ставшего главным конкурентом и, надо полагать, злейшим врагом первого кузнеца. В статье Преловского, как бы мимоходом, упоминаются довольно существенные детали, позволяющие предположить наличие ожесточённой конкурентной борьбы, завязавшейся между двумя представителями этого очень важного в жизни тогдашней деревни ремесла. Состояла она, видимо, в следующем:
Пользуясь более выгодным местоположением своей мастерской, Я.Секира перехватывал всех идущих и едущих на восток потенциальных заказчиков кузнеца. К тому же, именно от его дома начиналась и новая, возникшая позже «Улочка», которая, ответвляясь под прямым углом от основной дороги, давала начало важной тропе, идущей по левой кромке долины реки Сан-Паузы к ее верховьям и далее на Сатизское, Многоудобное, Радчиху и другие села Майхинской долины.
Чтобы совсем не лишиться заказов, Зайцев вынужден был, вероятно, до предела снизить стоимость своих услуг (отсюда упоминание Преловского о якобы бесплатном обслуживании им своих односельчан). Естественно, никакой выгоды такая работа принести ему уже не могла. Возможно, он действительно вскоре свернул кузнечную деятельность и возобновил её вновь только после окончания Гражданской войны.
О других видах суражевского ремесла статистика располагает более точными сведениями. В 1915 году она зафиксировала здесь не менее трёх семей местных кустарей. Одна из них занималась кирпичным, другая — бондарным, а третья — столярным промыслом (Населенные и жилые места Приморского района (крестьяне, инородцы, желтые). Перепись, 1 — 20 июня 1915 г. С. 12). Кстати, данные за этот год почти не указывают наличия ремесла в других селах волости, если не считать единичного сообщения о семье, лепившей кирпичи в селе Угловом.
Возможно, ремесленная деятельность там в это время действительно была приглушена с появлением поблизости рудничных мастерских, способных удовлетворить все нехитрые потребности здешних крестьян. Были и другие причины, но о них пойдет речь несколько позже.
А теперь вернемся вновь к Шевелёвке и Амбабозе. Ремесло здесь было представлено, преимущественно, теми его отраслями, которые обслуживали каботаж и рыбный промысел — главные занятия местного населения. Для обеспечения морских перевозок было даже налажено производство некоторых видов небольших судов. Кроме мелких шлюпок, в шлюпочной мастерской Илларионова, в 1906-1911 годах было построено 10 кунгасов, грузоподъемностью от 250 до 350 пудов каждый (Меньшиков А. Материалы... Т. 5. С. 374). Доход, полученный ее хозяином в 1910 году, составил 410 рублей (Там же. С. 456). В 1912 году пять шлюпок было построено уже на заказ (Там же. С. 374). Сам Илларионов рыбным промыслом не занимался. Время, свободное от каботажа, полностью уходило на работу в мастерской.
Глядя на Илларионова, некоторые шевелёвские крестьяне вскоре сами научились делать для себя небольшие лодки. Лес для строительства брали на своем наделе. Спрос на такие изделия из года в год расширялся, но недостаток денежных средств и хорошего строевого леса ограничивали возможности крестьянского судостроения.
Особенности рыбного промысла способствовали здесь развитию также и бондарного дела. Работали бондари исключительно на местный сбыт. Делали бочки и бочонки для сельди, кадки, ушаты, деревянные вёдра и прочую утварь. Клёпку для них били сами в своих надельных лесах (Там же). Ремеслом в Шевелёвке занималось в 1910 году 8 семей, которые в сумме, за год, заработали на этом 496,9 рублей (Там же. С. 456). В 1915 году здесь, помимо трёх бондарей, уже было два столяра и еще две семьи занимались кирпичным промыслом (Населенные и жилые места... С. 64). Кирпич, вместе с продуктами рыболовства, возили на продажу в г. Владивосток (Меньшиков А. Материалы... Т. 5. С. 172).
