ТАРАСОВ Ю.А.: Артём на заре своей истории. Глава 11. Обустройство первопоселенцев. Часть 2
Вот как описывал типичный крестьянский двор А.Меньшиков в своих «Материалах по обследованию крестьянских хозяйств»:
«Ширина усадеб вдоль улицы колеблется от 30 до 40 саженей и простирается вглубь двора на 50-80 сажень.… Вся усадебная площадь огораживается редким пряслом.
Передняя часть усадьбы, где расположены постройки, отгораживается от задней, занятой огородом и гумном (Гумна вблизи дома устраивали там, где надел был невелик или посевы располагались рядом с усадьбой. В большинстве же старожильческих селений их устраивали в поле, среди заимочных земель. (Меньшиков А. Материалы по обследованию крестьянских хозяйств Приморской области. Саратов, 1912. Т.3. С.64)).
Построек на усадьбе сравнительно немного: дом, занимающий по улице 5 – 6 сажень и скотный сарай, в зависимости от зажиточности домохозяина и количества скота, 3 – 8 сажен по улице и 5 – 10 саженей вглубь.
В задней части двора – амбар для ссыпки хлеба, кладовая для помещения мелкого крестьянского инвентаря и невдалеке – баня, служившая с новосельческих годов домом. Здесь же, на задворках, у домохозяина – пчеловода помещается омшаник, и здесь, весной, до выезда на пасеку, расставляются ульи….
Огород занимает небольшую, ближайшую к жилым постройкам часть усадебного участка, а остальная его площадь засевается полевыми растениями: пшеницей, овсом, гречихой и пр.
В южных селениях, где преобладают малороссы, ближайшая к жилью часть усадебного участка засаживается дикой яблоней и акклиматизированной здесь желтой «ханкайской» сливой. Такие селения с выбеленными хатами, большими плетневыми трубами, а весной с цветущими деревьями, напоминают малороссийский пейзаж
Материал для построек в основном дерево. На крыши идет обычно волнистое, оцинкованное железо. У менее зажиточных хозяев дома кроются деревом, тростником или болотными травами. Стены нежилых построек – хлевов и сараев для скота – из плетня, теса или из редко расположенных жердей. Крыши их кроются болотной травой. Амбары для засыпки хлеба делают из пластин или чернолесных кругляшей, кроются теми же материалами, что и жилье» (Меньшиков А. Материалы по обследованию крестьянских хозяйств Приморской области. Саратов, 1912. Т.3. С.64). У въезда во двор обязательно ставились большие ворота, по внешнему виду которых можно было судить о степени благосостояния хозяев.
Каждая семья переселенцев старалась обосноваться на некотором расстоянии от других, чтобы сразу занять как можно больше земли непосредственно вблизи жилья.
Деревни, в следствии этого, получались чрезвычайно разбросанными, занимая площади, совершенно не соответствовавшие первоначальной численности их населения. Данное обстоятельство, между прочим, вызывало немалое раздражение местного воинского начальства, поскольку создавало определенные неудобства при расквартировании здесь армейских частей.
Большинство из указанных населенных пунктов в районе Артёма создавалось по сторонам существовавших тогда колёсных дорог, поэтому с самого начала они представляли собой длинные и очень редкие цепочки крестьянских дворов. Так выглядели и Кневичи, хотя параметры этого села были заданы не направлением дорог, а осью узкого и длинного увала, полого спускавшегося с юга к Батальянзе между двумя притоками реки.
Судя по докладам военных, проводивших рекогносцировку района примерно в 1907 – 1910 гг., Кневичи, состоявшие тогда из 110 дворов, растянулись вдоль правого берега реки Озерный ключ почти на четыре версты при ширине немногим более 300 шагов (Дальний Восток: маршруты и описание путей Приморской области (Приложение ко 2-му тому). С.495).
Поскольку, к тому времени, уже существовали, как минимум, две улицы села, то легко можно представить все четыре ряда жилых крестьянских домов, расстояние между которыми достигало, в среднем, 100 – 150 метровой величины.
Вся остальная часть нынешнего поселка, по обеим сторонам улиц была занята полями, огородами, садами и хозяйственными постройками, непосредственно примыкавшими к жилым домам кневичан. Кроме того, нужно учитывать и ширину переулков, пересекавших улицы приморских деревень, по свидетельству того же А.Меньшикова, через каждые 5-6 дворов.
Некоторым исключением на общем фоне выглядела первоначальная застройка села Кролевец. Исторически оно возникло на пресечении военной дороги с руслом реки Сан-Паузы, почти под прямым углом к ней, поэтому усадьбы здесь располагались более скученно, чем в Угловом, Кневичах, Суражевке или Шевелевке.
Порядок землепользования во всех перечисленных селениях в самом начале их существования был достаточно примитивен. Те, кто приехал раньше, захватывали лучшие и ближние к жилью степные и луговые участки в таком количестве, какое могли обработать, а остальные вынуждены были искать подходящие участки вдали от села.
Для лучшего понимания ситуации важно знать, что в российской деревне того времени безраздельно господствовала община, поэтому надел при переселениях нарезался сразу всему вновь образующемуся сельскому обществу (Земля нарезалась обществам в бесплатное пользование на 20 лет с условием ее обработки в течении не менее 5 лет, иначе допускалось изъятие ее назад в казну. (Рыбаковский Л.Л. Население Дальнего Востока за 150 лет. М.: Наука, 1990. С.41)) в расчете на определенное число имеющихся в его составе хозяйственных единиц.
Такими единицами считались, первоначально, отдельные крестьянские семьи, а начиная с 1901 года – мужские души (Норма надела 15 десятин на одну мужскую душу была установлена «Новыми правилами для образования переселенческих участков в Амурской и Приморской областях» утвержденными 22 июня 1900 года и вступившими в силу с 1 января 1901 года).
Норма выделяемой земли, при этом, сократилась со 100 семейных десятин до 15 душевых.
Во всех случаях, распределять наделы внутри общины призван был главный орган её самоуправления – крестьянский сход, двумя третями своих голосов (Меньшиков А. Материалы… Т.5. С.188), однако, в условиях относительно постепенного заселения участка, большинство жителей всегда составляли семьи ранее приехавших поселян, и новым переселенцам долго не удавалось добиться передела уже занятых первыми засельщиками ближних земель.
К тому же, пока в целом по участку не ощущалось недостатка удобной земли, новоприбывшие семьи выбирали себе угодья сами и споров со старожилами не было (Меньшиков А. Материалы… Т.4. С.419).
Захватное право владения землей продолжало господствовать на всех переселенческих участках страны вплоть до полного исчерпания в них запасов удобных для земледелия площадей.
В силу природно-хозяйственных особенностей нашего района главную ценность здесь представляла для крестьян не пашня, а луг, поэтому большую часть используемой в хозяйстве земли составлял сенокос. Неудивительно, что именно он и стал, со – временем, главным объектом внимания уже достаточно окрепших сельских общин.
Первыми, в 1902 году, приступили к дележу сенокосов угловчане.
Раздел был совершен ими на 80 номеров (Меньшиков А. Материалы… Т.4. С.422), хотя официально в переселенческом участке села Углового числилось тогда только 55 семейных долей. Дело тут, видимо, в том, что расчёт количества семейных наделов производился сразу после отведения обществу дополнительного участка в 1899 году (Первоначально, в 1892-1894 гг., с.Угловому было выделено 3311 десятин 1200 сажень удобной земли в расчёте на 33 семьи. (Переселенческое и крестьянское дело… Приложение 2. С.120)
В 1899 году к нему прирезали дополнительный участок, и общая площадь надела достигла 5536 десятин удобной земли на 55 номеров. (Меньшиков А. Материалы… Т.4. С.419)).
К 1902 году, когда весь надел уже был заполнен до конца, многие большие семьи разделились на малые и общее их количество, в результате этого, значительно возросло
Очевидно, не позже 1906 года произвели передел и жители Кневичей (На эту дату наводит, в частности, свидетельство А.Меньшикова, сделанное в 1910 году о том, что кневичане производят переделы сенокосов через 1-3 года. (Меньшиков А. Материалы… Т.4. С.419) Более конкретных данных по этому вопросу пока нет), но уже по числу дворов, на 107 номеров (число номеров относится к 1910-1911 гг.) (Меньшиков А. Материалы… Т.4. С.419).
Позже всех старожильческих общин нашего района это сделали кролевчане – в 1910 году. Все свои сенокосы они поделили на три года между 114 имевшимися в селе домохозяевами (Меньшиков А. Материалы… Т.4. С.425).
Лес во всех крестьянских селениях Приморья до начала подворного размежевания считался общественной землей, но каждая семья могла свободно пользоваться им без разрешения общины.
Что же касается пашни, то она в Угловом, Кневичах и Кролевце, в предыдущий период, ни разу не переделялась.
Если пашня была очищена от леса силами занявшей её семьи или нанятыми ею корейцами, то общество признавало её захват. При семейных разделах отделившиеся получали пахотные участки по соглашению между братьями и усмотрению главы семьи (Меньшиков А. Материалы… Т.4. С.419-427).
Во время Столыпинской аграрной реформы, усадьбы, лес, пашня и сенокосы трёх первых сел Артема были разделены в подворное наследственное владение крестьян-старожилов «на вечные времена».
Вопреки существующему сегодня мнению о насильственном разрушении общины, решения о подворном размежевании принимались в наших местах самими крестьянами и, судя по всему, без какого бы то ни было давления со стороны (Согласно статьям 62 и 66 «Общего положения о крестьянах» внутринадельные размежевания на хутора и отруба могли производится только с согласия самого размежёвывающегося населения и по его ходатайству.
При этом на Дальний Восток не распространялось действие Указа от 9 ноября 1906 года и Закона от 14 июля 1910 года, направленных на разрушение крестьянской общины. (История Дальнего Востока в период феодализма и капитализма (XVII в.– февраль 1917г.). М.: Наука, 1991. С.332)).
Так, по свидетельству А.Меньшикова, главными доводами в пользу размежевания они называли необходимость прекращения процветавшего при общественном землепользовании хищнического истребления лесов на наделах сел, экономию большого количества времени, уходившего прежде на периодические дележи сенокосов, уменьшение ссор из-за земли и увеличение возможности для каждого хозяина лучше возделывать свою пашню (Меньшиков А. Материалы… Т.4. С.422).
Определенную роль здесь сыграла и слабость общинных традиций у бывших украинских крестьян, никогда не знавших ни чересполосицы, ни уравнительных переделов, характерных для собственно русских деревень средней полосы России (Земельные наделы в киевской, черниговской и полтавской губерниях, ещё до отмены крепостного права, находились в подворно-наследственном пользовании крестьян. Хотя на севере Черниговщины общинные традиции были по-прежнему сильны).
Неудивительно поэтому, что первыми, еще в 1908 году, обратились к властям с ходатайством о подворном размежевании жители Кневичей, где процент выходцев из степных губерний Малороссии и Слободской Украины был наибольшим среди всех здешних сел (Малороссы составляли в Кневичах 96,3% всех семей, в Угловом – 73,7%, в Кролевце – 85,8%. (Меньшиков А. Материалы… Т.1. С.104)). Уже в следующем году они направили прошение о ссуде, после получения которой частный землемер, за 15 тысяч рублей, составил им проектный план размежевания наделов села.
Согласно этому плану, средний размер усадьбы был определён в пределах одной десятины, а все захваченные ранее первыми засельщиками излишки земли поступили в резервный фонд общины, из которого, в дальнейшем, выделялись участки под усадьбы для новых семей кневичан (Меньшиков А. Материалы… Т.4. С.419).
За пределами села, подворные участки получили далеко не все владельцы дворов. Перепись 1915 года зафиксировала лишь 16 таких хозяйств (Это подворные участки Барановского, Домницкого, Гончаренко, Ищенко, Кича, Ковальского, Мокогон, Подопригора, Покоевец, Пономарчук, Пономерчук, Сорокопуда, Татарина, Фурсова, Чайка, Подбережного. (Населенные и жилые места Приморского района (крестьяне, инородцы, желтые), Перепись,1 – 20 июня 1915 г. С.14)). Остальные, по-видимому, продолжали пользоваться ещё общинной землей.
На наделах Кролевца и Углового размежевание началось несколько позже, чем в Кневичах, примерно в 1911 или 1912 году. До начала I Мировой войны оно, очевидно, так и не было завершено. По крайней мере, данные той же переписи не указывают на наличие фамильных подворных участков при описании этих сел (Населенные и жилые места Приморского района (крестьяне, инородцы, желтые), Перепись,1 – 20 июня 1915 г. С.14).
Что же касается двух других селений, Суражевки и Шевелёвки, то там никакого размежевания, видимо, никогда не производилось.
Во всяком случае о Суражевке таких сведений нет, а в Шевелёвке вплоть до самой революции, согласно данным А.Меньшикова, абсолютно господствовала классическая русская поземельная община с её чересполосицей и постоянными переделами пахотной земли (Меньшиков А. Материалы… Т.5. С.191). Причины её существования тут достаточно понятны:
Когда летом 1903 года первые шесть крестьянских семей основали деревню Шевелёвку, они обнаружили здесь 42 десятины пашни, уже разделанной руками живших тут прежде китайцев-отходников (Справочная книга по земельным отводам в Приморской области. 1912 г. С.432). Земля эта была тут же поделена между семьями по количеству зачисленных сюда мужских душ.
Летом следующего и в начале 1905 года прибыли ещё несколько семей переселенцев, которые также потребовали равной со всеми доли пахотной земли. Этих последних было значительно больше, чем первых засельщиков, поэтому вполне естественным выглядит решение схода произвести первый уравнительный передел земли.
Таким образом, весной 1905 года на каждую мужскую душу в селе было выделено пашни по 1 ; десятин. В дальнейшем, по мере вселения сюда новых групп крестьян из России, переделы стали происходить почти каждый год.
Кроме того, в целях увеличения площади пахотной земли, общество начало регулярно сдавать на три года для разработки корейцам целину. После возвращения из аренды, новая пашня также делилась между домовладелицами в соответствии с числом зачисленных за ними при водворении долей.
Примерно в 1913 или 1914 году, после заполнения всего участка, был произведен очередной передел сроком на пять лет, оказавшийся, очевидно, последним. В перевёрстку тогда вошли не только пахотные, но и все пригодные под распашку целинные земли.
По всем традициям среднерусской общины они были предварительно разбиты на три категории, в зависимости от качества почвы, и каждый домохозяин получил соответствующее количество долей в каждой из них (Меньшиков А. Материалы… Т.5. С.191).
Следующим шагом должно было стать подворное размежевание наделов шевелёвских крестьян, ведь повода для передела больше не было, но начавшаяся вскоре революция, а затем и гражданская война помешали развиться этому процессу до логического конца.
Примерно то же самое можно сказать и о Суражевке, с тем, однако, исключением, что переделов пашни там, скорее всего, никогда не было. Ведь суражевцы, в отличие от основателей Шевелевки, не получили пашню в «наследство» от манз, а очистили и разработали её сами среди лесного массива тяжелейшим трудом отдельных семей. Для подворного размежевания им, видимо, просто не хватило отпущенного историей времени.
До лета 1914 года Суражевский переселенческий участок ещё не был заполнен до конца, а во время I Мировой войны все землеустроительные работы в стране были прекращены.
Имелись, впрочем, в селениях общинно-крестьянской России и угодья, раздел которых не мог произойти ни при каких обстоятельствах. Это был выгон (поскотина) – общее пастбище для скота. Он отводился в непосредственной близости от усадеб крестьян и вместе с ними огораживался единой поскотинной городьбой.
Там, где дорога пересекала её, устраивались ворота, запиравшиеся на ночь замком, ключи от которого хранились у старосты села. Вся эта изгородь, представлявшая собой три – четыре ряда колючей проволоки, закрепленной на врытых в землю столбах, должна была не допустить проникновения внутрь выгона диких животных и выход за пределы охраняемой зоны собственного скота.
За каждый участок городьбы отвечал конкретный домохозяин (Воспоминания И.И.Бурковского. Архив ИКМА). В Кневичах такой участок составлял в 1910 году 30 сажень в длину, а в Кролевце – 26.
Село Угловое поскотинной городьбы не имело. Очевидно, прилегающий к нему район считался уже достаточно безопасным от крупных хищников. К тому же, за скотиной здесь наблюдали опытные, относительно хорошо оплачиваемые пастухи, по одному на каждое из четырех стад (Меньшиков А. Материалы… Т.4. С.426).
Помимо выгона в общинном владении оставались также все неудобные земли, в число которых входили дороги, улицы, реки, болота, каменистые места, сильно крутые склоны и другие, бесполезные с хозяйственной точки зрения объекты (Меньшиков А. Материалы… Т.3. С.85).
