Възд в город Памятник Гайдаю Мемориал Славы

ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Глава 229. Моя двоюродная сестра и цыганка. Смерть товарища Сталина

ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Глава 229. Моя двоюродная сестра и цыганка. Смерть товарища Сталина

Мои двоюродные сестра Вера и брат Иван были дома в то время,  когда к ним в дом зашла цыганка.

Вера на кухне варила обед, а Иван в спальне рисовал картину. Ивана цыганка не видела, поэтому стала приставать к Вере: «Посмотри на себя в зеркало и обрати внимание на то, какая ты бледная! Красавица, позолоти мне ручку, я тебе погадаю и всю твою хворь исцелю». Вера пыталась прогнать цыганку, а та до того обнаглела, что стала шариться по всем углам.

Ивану это надоело, он вышел из спальни, да как гаркнет: «Вон! Пока башку  тебе не размозжил!» Цыганка бросилась к дверям, бросив Вере на ходу: «Дай, хотя бы, серы на зубок! А болеть ты будешь, девочка сильно! Попомни меня!»

После ухода цыганки Вера расплакалась потому, что та цыганка своими словами сильно задела и без того её больную душу.

***

Валёк Котенко стал реже заходить ко мне, потому что купил себе ружьё, и теперь всю зиму готовился к весенней охоте. В феврале, когда солнце стало пригревать, он зарядил ружьё и с ним отправился на речку Желун, пострелять из него по мишени.

Чтобы ружьё не заржавело, Валёк пожирнее смазал его. Пока ружьё находилось в тепле, его спусковой механизм работал свободно и легко. Валёк, довольный этим, не стал  убирать смазку, надеясь на то, что всё будет хорошо.

Пока он шел до речки Желун, смазка застыла, ружьё дало осечку, и выстрела не произошло. Патрон в патроннике пристыл и не желал выходить. Долго не думая, Валёк взял пару прутьев тальника, затолкал их в ствол и стал при их помощи выбивать патрон, но тот не поддавался.

Тогда он ударил стволом по бревну, чтобы выбить патрон, произошел выстрел, и ствол ружья разорвало.

Валька спасло какое-то  чудо...

После этого ребята над ним подшучивали: «Валёк, когда  пойдём уток стрелять?» 

***

В начале марта по радио сообщили весть о болезни товарища Сталина, а вскоре и о его смерти. Что творилось в домах, на улицах и предприятиях описать невозможно. Все плакали, в народе началась паника.

Мама ревела навзрыд, причитая: «Что теперь с нами будет? Всё держалось только на нашем отце народов!»

Моя сестра Наташа плакала громче всех, да и у меня по щекам тоже текли слёзы. Вечером решил написать хорошее душевное стихотворение о Сталине, но, сколько ни пытался найти подходящие слова, идущие из глубины сознания, кроме «дорогой и любимый», ничего в голову не приходило.

На некоторое время отложил эту тему, но так и не смог шагнуть дальше этих двух слов. Ведь привык писать о том, что вижу и чувствую, а тут передо мной - тупик.

За неосторожное слово в то время давали по десять лет лишения свободы. В уголовном кодексе СССР была специальная статья номер сто пятьдесят восьмая, пункты десять и четырнадцать. Кто сидел по этой статье, того называли  «болтуном».

16:30
2231
RSS
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Загрузка...
|