Възд в город Памятник Гайдаю Мемориал Славы

ТАРАСОВ Ю.А.: Артём на заре своей истории. Глава 19. Столыпинские хутора

ТАРАСОВ Ю.А.: Артём на заре своей истории. Глава 19. Столыпинские хутора

Столыпинскими хуторами принято называть участки земли, выделенные из общинного владения в собственность отдельных крестьян в ходе аграрной реформы 1906-1914 гг. На территории нашего района, где пашенное земледелие не играло первостепенной роли и посевы были, как правило, невелики, подавляющее большинство крестьян не стремились к выделению всех своих участков к одному месту и образованию хуторов.

Тем не менее, их количество здесь, за период реформ, увеличилось многократно (если к началу реформы здесь числилось не более восьми хуторов, то к 1915 году их было почти в 3 раза больше, а с учетом оброчных статей — около 40).

Чем это можно объяснить?

Дело в том, что знаменитый Столыпинский указ от 9 ноября 1906 года, положивший начало разрушению поземельной общины, имел значение не только для самих русских крестьян.

Он знаменовал собой достаточно крутой поворот всей государственной политики в сельском хозяйстве от некоторого сдерживания и ограничения роста частнособственнических земельных отношений к их повсеместному насаждению и развитию. Разумеется, эти перемены не могли не отразиться на действиях приморских властей.

Во все времена лучшими для ведения товарного сельского хозяйства считались плодородные земли, прилегающие к удобным путям сообщения в непосредственной близости от промышленных и торговых центров.  Современная территория Артёма как нельзя лучше подходила тогда для выделения хуторов, однако большая её часть уже была занята наделами сельских обществ и владениями частных лиц. Незанятыми оставались только дровяные участки государственных лесных дач. Именно они и стали основным источником перераспределения земли в пользу новых владельцев.

Первый такой, как потом оказалось, самый выгодный участок, прилегающий к Сучанской железнодорожной ветке, получил отставной военный моряк—инвалид Григорий Захарович Ходасевич. Дополнительным плюсом этого участка было то, что большую его часть составлял луг (Луг — 57 десятин, лес — 25 десятин, неудобной земли — 19 десятин. (РГИАДВ Ф. 1. Оп.4. Д.2261. /1.7)). Две десятины были, к тому времени, уже распаханы нелегально жившими здесь «инородцами» (РГИАДВ Ф.1. On.4. Д.2261. Л. 7).

Первое время хутор полностью соответствовал своему назначению. За два года к уже распаханному клину добавилось ещё 3 десятины пашни и 9 десятин сенокоса. Вблизи дома был разбит сад. Хозяйство велось не только личным, но и наемным трудом (Там же). В качестве рабочих использовались, в основном, пришлые китайцы, причем не только мужчины, но и женщины (По данным полицейского управления, в начале 1915 года на хуторе проживали 14 русских и 9 иностранцев, в том числе 7 мужчин и 2 женщины (РГИАДВ Ф. 1. On. 1. Д. 2005. Л. 116). Впрочем, среди них могли быть рабочие не только Ходасевича, но и копей Скидельского, а также подрядчики и специалисты этого рудника).

В конце пятого года существования хутора его владельцу выпал по-настоящему счастливый билет судьбы. По соседству с ним начал строить свои шахты известный в Приморье промышленный магнат Л.Ш.Скидельский, положив, тем самым, начало истории поселка Зыбунный, переименованного позже в город Артем. Получив идеальный рынок сбыта, хозяйство Ходасевича быстро пошло в гору. В 1915 году здесь жил уже 31 выходец из Китая (Населенные и жилые места Приморского района (крестьяне, инородцы, желтые), Перепись,1 — 20 июня 1915 г. С. 14), а с 1 января 1914 года функционировала лавка Григория Эйранова, торговое помещение которого, принадлежавшее Ходасевичу, было оценено в достаточно большую для того времени сумму — 200 рублей (РГИА ДВ Ф. 1. Оп.5. Д.2122. Л.508).

Начавшаяся в стране реформа с самого начала вызвала интерес у местных крестьян. В отличие от своих собратьев в центре страны, большинство из них никогда не испытывали особого пристрастия к порядкам поземельной русской общины, поскольку даже у себя на родине давно уже имели наделы в подворном владении семей.

В 1909 году, по просьбе самих крестьян, в Кневичах началась развёрстка земли по числу номеров (К тому времени, на наделе села Кневичи числилось 107 номеров. (МеньшиковА. Материалы по обследованию крестьянских хозяйств Приморской области. Саратов, 1912. Т. 4. С. 419)), то есть отдельных домохозяйств. Выгон, при этом, остался в общественном пользовании кневичан (Меньшиков А. Материалы по обследованию крестьянских хозяйств Приморской области. Саратов, 1912. Т.4. С.419), но и он, очевидно, также был условно поделён по числу хозяйств. По крайней мере, при взносе платежей за землю учитывалась вся полагающаяся по закону 100-десятинная норма, за вычетом из неё неудобных мест. Поземельные платежи раскладывались между крестьянами поровну, поэтому удобная площадь у всех была одинаковой — 87,83 десятин на один номер (РГИА ДВ Ф.1. Оп.5, Д.2043. Л.212). Впрочем, окончательно формирование подворных участков здесь завершилось только перед самым началом l-й Мировой войны.

Пользовались кневичане своими участками по-разному. Только один из дворохозяев получил свою землю в собственность к одному месту и построил там дом (Застраивать свой участок он начал еще в 1913 году ). Так образовался хутор Логвина Семеновича Мокриенко (РГИА ДВ Ф. 1. Оп.4. Д.3338. Л.110,582), располагавшийся чуть западнее нынешнего поселка Ясный, в основании Широкой пади. Обстоятельства, правда, помешали впоследствии Мокриенко окончательно поселиться на хуторе, и он остался жить в селе, используя выделенную землю как большую заимку или отруб (Воспоминания П.С. Мокриенко. Личный архив автора).

Почти все остальные участки крестьян так и остались разделёнными на отдельные клочки заимочных земель. Рекордсменом по этой части может считаться старейший житель села Иван Сорокопуд, имевший в своем владении 14 заимок, на каждой из которых проживало либо по одному корейцу, либо по целой корейской семье (Согласно переписи 1915 года, на подворном участке И. М. Сорокопуда имелось 14 заимок и одно прочее населённое место (очевидно, усадьба в самом селе), жили 9 одиноких корейцев и 5 корейских семей, в том числе 16 мужчин и 12 женщин. (Населённые и жилые места Приморского района (крестьяне, инородцы, желтые), Перепись, 1 — 20 июня 1915 г. С. 12)).

Занимались они расчисткой леса под пашню и огородничеством. Действия корейцев хозяин организовывал лично и даже обеспечивал их продуктами на время проведения работ. Самая большая заимка Сорокопуда находилась на территории нынешнего городского парка и стадиона. В 20-е годы она представляла собой почти сплошь распаханное поле, на котором нельзя было увидеть уже ни одного деревца (Воспоминания Ю.В. Соколова. Личный архив автора).

Труд корейцев — нелегалов использовали на своих землях ещё не менее 15 дворовладельцев-кневичан (По переписи 1915 года, это Барановский, Домницкий, Гончаренко, Ищенко, Кича, Ковальский, Макогон, Подопригора, Покоевец, два Пономарчука, Татарин, Фурсов, Чайка и Подбережный (Населенные и жилые места... С. 12)). Федор Маркович Макогон одну из своих заимок имел в районе нынешней остановки Севастопольская, по соседству с Ходасевичем, примерно между улицей Заречная и берегом Гнилого (теперь) ручья.

Господствующая над этой местностью сопка даже получила от кневичан название «гора Макогона», поскольку довольно верно указывала направление на его участок (Воспоминания А.В. Левченко. Личный архив автора). По тому же принципу первые свои названия получили ещё несколько вершин, окаймляющих долину Батальянзы. О некоторых из них ещё будет сказано ниже.

Сегодня можно определить места и ряда других бывших заимок кневичан на территории города Артема. В восточной части нынешнего поселка 9-й километр располагались земли Домницких (Домницкий Л. Из воспоминаний деда и отца.//По пути Ленина. 1988. 12 мая), в районе лесхоза и улицы Ключевой — заимка Василия Нифонтовича Левченко, юго-восточнее милиции — Якова Евстафьевича Крутоголова (Воспоминания А.В. Левченко...). Многие владельцы подворных участков, впрочем, заимок вообще не заводили, ограничиваясь разработкой ближайшей к своей усадьбе удобной земли.

Примерно то же, что и о Кневичах, можно сказать о других сёлах волости (В 1915 году в с.Кролевец имелось 74 заимки, а в с. Угловое — 22. (Населенные и жилые места... С. 12)), за исключением Суражевки, где подворного размежевания, видимо, не проводилось. Относительно большое число заимок на землях Кролевецкого общества объясняется значительной удалённостью от села большинства наиболее удобных участков крестьянских наделов. Одной из самых дальних была заимка Ф.Н.Гавриленко, располагавшаяся в Широкой пади, по дороге на Каменушку, справа от теперешнего ручья Совхозный (Воспоминания Ф.Ф. Гавриленко. Личный архив автора).

В отличие от крестьянских заимок, настоящие хутора считались отдельными населёнными пунктами, к которым и приписывались их владельцы. Процесс наделения хуторскими участками из оставшихся казенных земель начался здесь сразу после завершения подворного размежевания крестьян.

31 июля 1910 года в администрацию области поступило коллективное прошение от проживающего во Владивостоке мещанина города Порхова Василия Петровича Богданова, отставного матроса Порт-Артурской эскадры Ивана Александровича Ардашева, крестьянина деревни Бенедиктовки Шкотовской волости Ивана Ивановича Ушакова и крестьянки деревни Кролевец Агафьи Савельевны Буренковой. Просили они о выделении им хуторских участков в верховьях реки Сан-Пауза (Ивнянка) (РГИА ДВ Ф.1. Оп.4. Д.3338. Л.296),

После рассмотрения этого дела, в марте 1912 года администрация образовала на просимом месте не четыре, а целых семь участков, называемых, с этого времени, Санпаузскими хуторами (В 1912 году участки Санпауза 2, 5, 6 и 7 были еще не заняты. Участок Сан пауза 3 включал 59 десятин леса и 13 десятин неудобной земли. Участок Санпауза 4 - 60 десятин леса и 11 десятин неудобной земли. (Справочная книга по земельным отводам в Приморской области. 1912 г. С. 64)). Богданов, Ушаков и Буренкова получили свои участки в том же 1912 (Ушаков, Богданов и Буренкова были зачислены на хутора 21.02.1912 года. (РГИА ДВ Ф. 1. On. 5. Д. 1932. Л.290)) году (РГИА ДВ Ф.1. Оп.4. Д.3338, Л.219), а причисление Ардашева затянулось ещё на один год (РГИА ДВ Ф. 1. Оп.4. Д.3338. Л.772).

В дальнейшем было подано ещё несколько прошений об оставшихся участках, но они, судя по всему, так никогда и не были удовлетворены. Впрочем, перепись 1915 года не обнаруживает здесь и хутора Ушакова (Населенные и жилые места... С. 14), хотя его наличие подтверждается воспоминаниями старожилов даже применительно к 20-м годам прошлого столетия, когда все соседи Ушакова уже покинули берега реки Сан-Паузы. 

На сегодняшний день в архивах не сохранились первые подробные планы хуторских участков, зато имеется карта с данными от 1928 года, где скрупулезно отмечены границы всех индивидуальных наделов, видимо, ещё с дореволюционных времён.  Многие из них, к тому времени уже давно перестали существовать. На этой карте с Санпаузскими хуторами граничат ещё два участка, помеченные номерами 38 и 39.

Можно ли установить их владельцев? В данном случае сделать это достаточно просто, по крайней мере, в отношении одного из них. Карта сама подсказывает ответ. Дело в том, что с запада оба участка ограничены крутым склоном горы Пушкарёва, вершина которой хорошо видна из села Кролевец, а по территории хуторов протекает ручей Пушкарёв, беря начало чуть выше самого северного из них.  Добавим, к тому же, что даже речка, протекающая мимо Кролевца, в которую впадает ручей Пушкарёв, теперь называется Пушкарёвкой, хотя еще три десятилетия назад ее именовали Большой Сан-Паузой.

Сравним эти гидронимы с архивными данными и увидим, что в списке хуторских участков, образованных в 1912 году, сразу после семи Санпаузских хуторов, значатся участки Пушкарёвка и Мотоляк (В 1912 году участок Пушкарёвка включал 50 десятин леса и 22 десятины неудобной земли, а участок Мотоляка — 44 десятины леса и 21 десятину неудобий. Отмечено, что поверхность в обоих хуторах холмистая, почва — чернозем и камень. (Справочная книга... С.64)). В 1915 году на хуторе Пушкарёвка проживала одна семья в составе двух человек. Глава семьи - Пушкарёв Николай Ефимович (Метрические книги Шкотовской церкви... 18.03.1913 г.) причислен к этому хутору со 2-й пол. 1912 года (Справочная книга по земельным отводам в Приморской области. 1912 г. С.66).

Далее в списке 1912 года значатся хутора Мраморный ключ № 1, 2 и 3, а также хутор Сперанского, расположенный в Тигровой лесной даче урочища «Широкая падь». История этих хуторов началась 10 мая 1907 года, когда на участок в вершине реки Батальянза по военному тракту ст.Надеждинская — село Кролевец подали прошения запасной солдат Иван Филипов и крестьянин Тамбовской губернии Михаил Дунидин.  Переселенческий начальник заявил им тогда, что участок заселению крестьянами не подлежит.

Под хутора эти места были отданы только в 1912 году - четыре участка размером от 50 до 64 десятин земли (Мраморный ключ 1: 40 десятин леса и 10 десятин неудобной земли; Мраморный ключ 2 (не занят): соответственно, 41 и 10 десятин; Мраморный ключ 3 (не занят): ..., 35 и 25 десятин; Мраморный ключ 4 (не занят): ..., 53 и 11 десятин. (Справочная книга... С.65)). На вышеупомянутой карте они не обозначены, а их бывшая территория поделена между наделами селений Кневичи и Кролевец. Возможно, этот передел произошел еще в годы Гражданской войны.

Судя по схематическим наброскам местности, встречающихся в некоторых прошениях претендентов на участки, эти хутора располагались вдоль бывшей военной дороги, на некотором расстоянии к северу от нее, примерно между ручьем, обозначенным на современной карте Артема как «Совхозный ключ», и главным руслом Кневичанки. К югу от них, до самой реки, простирались тогда общественные земли села Кневичи, сдаваемые в аренду китайским и корейским земледельцам. Между участком Сперанского на западе и хуторами Мраморный ключ на востоке находился школьный участок селения Кролевца {по другим данным — Кневичей), также переданный для разработки арендаторам — корейцам.

Сперанскому хутор был отведен в 1912 году, но сразу полностью за ним, видимо, не зачислен, поскольку он, являясь служащим горнопромышленной компании, надолго уехал по делам службы на Сахалин. В феврале 1913 года на его участок уже претендовал Н.А. Паславский (РГИА ДВ Ф. 1. Оп.4. Д.3338. Л. 110), а в марте того же года - Никифор Кондратьевич Квитко (РГИА ДВ Ф. 1. Оп.4. Д.3338. Л.584). В конце концов, участок был всё-таки утвержден за Сперанским (РГИА ДВ Ф.702. Оп.5. Д.648. Л. 192).

Что же касается Мраморных хуторов, то документально точно известен владелец только одного из них. Решением от 15 мая 1913 года к нему с первой половины того же года был причислен Осип Станиславович Ковалевский (РГИА ДВ Ф.1. Оп.4. Д.3338. Л.858). По свидетельству Ф.Ф.Гавриленко, он был отставным казачьим офицером и после ликвидации хутора долго жил в Кролевце (Воспоминания Ф.Ф. Гавриленко...). На своем участке он поселился сразу после его отвода. Во всяком случае, уже в марте 1913 года хутор был полностью застроен и заселен. Располагался он по соседству со школьной землей, к востоку от нее (РГИА ДВ Ф. 1. Оп.4. Д.3338. Л.582).

Согласно уже упоминавшимся выше схематическим планам местности, к востоку от хутора Ковалевского в марте 1913 года находился застраиваемый участок Логвина Мокриенко, а с севера к ним обоим примыкал участок, отведенный другому жителю Кневичей — Шкуренко (РГИА ДВ Ф.1. Оп.4. Д.3338. Л.582). Таким образом, видимо, именно Мокриенко принадлежал участок Мраморный-2, а Шкуренко — Мраморный-3 (Хуторской участок Мраморный ключ3 был принят временной комиссией 5-го крестьянского участка в 1913 году. (РГИА ДВ Ф. 702. On. 5. Д. 648. Л. 192)) или 4.

К северу и западу от уже выделенных хуторов в Широкой пади оставалось ещё немало свободных казенных земель. В 1913 году на них претендовали, как минимум, 11 человек, но новых хуторов здесь образовано не было, отчасти, видимо, потому, что с началом в августе 1914 года l-й Мировой войны все землеустроительные работы были прекращены (В целом по Приморской области осталось незаселенными к началу Мировой войны 36 % хуторских участков. (История Дальнего Востока в период феодализма и капитализма (XVII в. — февраль 1917г.). — М.: Наука, 1991. С. 323)).

Карта от 1928 года знает на территории Кневичанской волости ещё два хуторских участка, отведённых в 1912 году. Это хутора Андреева (Участок Андреева: 65 дec. леса, 2 дec. сухой степи, 20 дec. неудобной земли. (Справочная книга... С.66)) и Шаренберга, примыкавшие с юга к хутору Ходасевича. Если личность Л.Н.Шаренберга читателю уже более или менее знакома, то жизнь и судьба Андреева остается пока полной загадкой. Отчество его не известно. Хутор Андреева был запроектирован южнее участка Ходасевича ещё осенью 1911 года (РГИА ДВ Ф.1. Оп.4. Д.3338. Л. 139).

На территории нынешнего Артема располагался в те годы также один хутор, не входивший до революции в состав Кневичанской волости. Находился он по правому берегу верхнего течения ручья, впадающего чуть ниже Штыково в реку Артемовку (Майхэ). Именно там сейчас делает широкую дугу, спускаясь с перевала после развилки, автомобильная трасса на Шкотово и Многоудобное. Хутор этот принадлежал поручику в отставке Владимиру Алексеевичу Лебедеву и был образован в 1-й половине 1912 года (Лебедевка — участок переселенческий хуторной, утвержден в 1912 году, одна доля, 33 дec. пашни, 10 дec. сухой степи, 26дec. каменных мест, 1 дec. др. (Справочная книга... С.438)) на месте арендуемой им оброчной статьи, существовавшей ещё, как минимум, в 1910 году.

Первоначально хутор назывался Лебедевка, по фамилии владельца, но уже к лету 1912 года поменял название на более возвышенное и романтическое «Орлиное гнездо», под которым и значился во всех последующих и отчётных документах того времени. Судя по переписи 1915 года, Лебедев жил один, без семьи, привлекая для работ наёмных корейцев, нелегально проживавших тогда в здешних местах (Населенные и жилые места... С.64) .

Помимо хуторов, находящихся в собственном владении, нельзя не отметить также участки, взятые в аренду у казны. Это, так называемые оброчные статьи.  Их число в те годы тоже стремительно росло. Если в 1906 году на территории нашего района имелось примерно шесть оброчных статей (Оброчная статья Фруктовая — Компаниенко (РГИАДВ Ф. 1. Оп.4. Д. 2150. Л.29); ...Заливная —Дегтярева (РГИАДВ Ф. 1. Оп.4. Д.2150); ...Песчаная 1 — Пудлина (ГАПКФ.Р — 1506. Oп. 1. Д.2); ...Песчаная 2 — Ветского (РГИА ДВ Ф. 1. Оп.4. Д.2150. Л. 149); ...Песчаная 3 — Пудлина (ГАПК Ф.Р-1506. On. 1. Д.2); ...Песчаная 4 — Дылевского (РГИА ДВ Ф.1. Оп.4. Д.2150. Л. 150)), то в 1907-1915 годах их было образовано здесь ещё как минимум пятнадцать (ГАПК Ф.Р - 1506. Оп.1. Д.2. Л.60). (См.Приложение 10.)

Песчаныe оброчные статьи располагались вдоль левого берега реки Песчанки, а в верхнем её течении — и на правом берегу.  Точное место расположения Угловских статей определить довольно сложно. Судя по карте 1928 года, какие-то четыре участка примыкали с севера к линии Уссурийской железной дороги в 2-х или 3-х километрах западнее села Углового. Еще один участок находился между ними и окраиной села. Более точно известно место Зыбунных оброчных статей. На картах 1917 и 1928 года они примыкают с запада к хуторам Ходасевича и Шаренберга. Об их владельцах Соловьевых уже было сказано выше.

Из остальных участков, лишь о двух удалось найти в архивах некоторые, довольно любопытные сведения. Петр Иванович Ветский получил свою статью под конный завод по договору от 2 августа 1901 года, сроком на 24 года (РГИА ДВ Ф. 1. Оп.4. Д.2150. Л. 149). К октябрю 1906 года, силами корейцев, он раскорчевал и очистил от леса, кустов и кочкарника 2/3 своего участка и выстроил на нем три дома, амбары, конюшню и загоны, выкопал большой искуственный пруд, завел 4-х жеребцов-производителей и 15 кобыл-маток. Был и молодняк. Общее количество затрат, по подсчетам самого Ветского, составило около 20 тысяч рублей.

Но к осени 1906 года над его головой стали неожиданно быстро сгущаться тучи. Ветский вдруг узнает от Владивостокского лесничего, что помощник начальника переселенческого отделения собирается отдать оброчную статью каким-то переселенцам (Там же). О ком именно шла речь, сейчас выяснить невозможно, однако известно, что на этот участок тогда претендовали ещё, как минимум, две стороны: Угловское сельское общество и два демобилизованных солдата — участника русско-японской войны, желавших получить в собственность наделы земли. Возможно, впрочем, что и те и другие действовали, в данном случае, заодно. 

Суть конфликта между Ветским и угловчанами состоял в том, что правый берег реки Песчанки, служивший границей надела Угловой, принадлежал обществу лишь в её устьевой частив основном непригодной для водопоя скота из-за солености вод (годная для питья вода начиналась лишь на участке Ветского). Отсюда и частые нарушения границ оброчных владений крестьянским скотом, и, соответственно, стрельба арендаторов по угловским коровам, быкам и лошадям (РГИА ДВ Ф.702. Оп.5. Д.205. Л.475), и бесконечные жалобы их владельцев на соседей — хуторян.

Чем закончилось дело Ветского, точно выяснить пока не удалось. Большинство документов утрачены навсегда. Можно предположить, что крестьянам всё же удалось добиться своего.  (На этом, впрочем, дело не закончилось. В 1912 году в село прибыл казенный землемер с группой работников для отмежевания новых оброчных статей в прилегающей к Угловой лесной даче. Эту землю, к тому времени, уже фактически использовали крестьяне под порубку леса, пашню и сенокосы.

Поэтому крестьяне отказались подчиниться землемеру, что привело к настоящему побоищу, в котором пострадало четыре человека. (История Дальнего Вос¬тока... C.368)). Судя по документам, спорный участок в марте 1909 года селу ещё не принадлежит (Там же). Зато в самом начале 1911 года, когда в селе побывал А.Меньшиков, никаких споров с соседями уже не было, а воду угловцы свободно брали из реки Песчанки (Меньшиков А. Материалы... Т.4. С.422). Наконец, список Оброчных статей, составленный в 1921 году, не фиксирует даже названий участков Песчанная 2 и 4, то есть хуторов Ветского и Дылевского (ГАПК Ф.Р ~ 1506. Оп.1. Д.2. Л.60).

Таким образом, Иван Фомич Дылевский тоже оказался в этой истории пострадавшей стороной. Свой участок, располагавшийся по обе стороны железной дороги и почтового тракта, на левом берегу реки Песчанки (32 версты от Владивостока), он арендовал в 1905 году под устройство курорта (Курорт Дылевский предполагал устроить между линией железной дороги и трактом, а также к востоку от него, выстроив там жилые помещения и разработав пригодные для посевов участки земли. (РГИА ДВ Ф. 1. Оп.4. Д.2150. Л. 150)), а уже в октябре 1906 года «заведующий водворением переселенцев в Побережном районе Приморской области приступил к отобранию» (так в документе) у него этой статьи.

Источник - www.proza.ru

13:50
3018
RSS
17:07
Иван Неважно
Спасибо, автор.
Я с Украины, луганчанин. Тоже были у нас хутора, да так в топонимике и остались по имени их хозяев. Сейчас это одичавшие сады и следы от построек. Наделы у нас, скорее всего, были небольшими.

Но места для хуторов были выбраны самые живописные и удобные.

Юрий Тарасов
Спасибо за отклик на мою статью.
Хутора в Столыпинские времена действительно возникали по всей стране.

У нас на Дальнем Востоке тоже можно найти на более подробных картах именные названия урочищ, бывших когда-то деревнями и хуторами. Но в памяти нынешнего населения эти названия почти не сохранились. Те, что располагались поближе к городам и селениям, стали сейчас их окраинами или дачными посёлками.

Источник
17:09
Александр Шаторный
С Украины переселенцев, получивших землю на Дальнем Востоке, было много.

Их везли из Одессы вокруг Африки, поскольку Суэцкий канал был закрыт англичанами, и моя бабка Анна Бондарь помнила, как в океане хоронили умерших от дизентерии. Дед ехал туда уже поездом, чуть позже.

Этих хуторян в Чугуевке даже не раскулачивали — аресты в 1937-38 шли за антисоветскую деятельность, и в графе «Происхождение» указывали «крестьянин-единоличник».

Юрий Тарасов
Морской маршрут переселения на Дальний Восток действовал до завершения строительства Транссиба, то есть примерно до русско-японской войны 1904-1905 гг. Потом пользовались исключительно железной дорогой (дешевле и быстрее).

Основная масса переселенцев была из районов с наибольшей плотностью крестьянского населения, то есть с территории нынешней Украины (в то время она называлась Малороссией). Но в Чугуевский район переселилось и значительное количество староверов, то есть одной из категорий великорусской части населения России.

Что же касается раскулачивания, то после начала 30-х годов «кулаков» в советской деревне не осталось.

Единоличниками тогда считались те, кто просто не пожелал вступить в колхоз. Наделы у них были крохотными, а скотины — не больше 1-2-х голов каждого вида. Именно они и стали первыми кандидатами на репрессии в 1937-38 гг.

Источник
Загрузка...
|
Похожие статьи
ТАРАСОВ Ю.А.: Артём на заре своей истории. Глава 9. Короли Артёмовских углей. Часть 2
Подрядчик Скидельский. Строитель и меценат. Гибель династии
ТАРАСОВ Ю.А.: Артём на заре своей истории. Глава 9. Короли Артёмовских углей. Часть 1
Компаньон Шевелева. Братья Старцевы. Его помнят угловчане
ТАРАСОВ Ю.А.: Артём на заре своей истории. Глава 10. Колонисты из Восточной Азии. Часть 1
Манзы. Начало колонизации. Самоуправление по-китайски. Переселение корейцев. Условия аренды. Корейские деревни Артема
ТАРАСОВ Ю.А.: Артём на заре своей истории. Глава 10. Колонисты из Восточной Азии. Часть 2
Переселение корейцев. Условия аренды. Корейские деревни ...