ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Глава 264. Письма из дома. Смерть Конаха Ивановича. Гурский. Надежда Шаманская

Однажды получил письмо из дома, в котором мне сообщили о смерти дедушкиного брата Конаха. Жену Конаха звали Татьяной Васильевной, её девичья фамилия Лазутина. Они воспитали четверых детей, с которыми многие годы  в дальнейшем вёл переписку и был с ними  в хороших отношениях.

У Владимира с женой Валентиной своих детей не было, после службы на флоте они звали меня к себе, как сына. Под конец жизни Конах многое понял, но прошлого не вернуть. Три войны вынес на своих плечах этот человек, но умер никем не понятый.

***

В другом письме из дому папа написал о соседе Николае Гурском. О том Николае, который за угнанный велосипед отсидел четыре года на Колыме, а после освобождения не раз приходилось мне провожать его  из парка домой.

«Николай задремал в парке на лавочке, а проходившие в это время мимо него двое парней, видя спящим пьяного мужчину, у которого на руке были часы, решили их оприходовать. Сделав своё дело, собрались уходить, он тут проснулся Николай,  поняв, в чём дело, выхватил финку  и бросился в погоню за грабителями.

Догнав у выхода в парк одного, Гурский с первого удара финкой уложил его на месте и побежал за вторым, но в то время, когда был в двух шагах от него, спотыкнулся и упал. На суде он оскорблял судей, прокурора и вёл себя вызывающе. Ему надели наручники, прокурор в обвинительном заключении потребовал Николаю Гурскому смертную казнь.

Когда судья дал Николаю последнее слово, тот сказал: «Если я заслужил смертную казнь, стреляйте! О помиловании  вас просить не буду потому, что вы и так загубили мою жизнь. Велосипеда, за который отсидел четыре года на Колыме, я не воровал».

В этот день вышел указ об её отмене расстрела, поэтому  приговор не зачитали, Когда Николая в наручниках повели к машине, он своей матери и сестре Тамаре ничего не сказал, но, увидев меня, крикнул: «Дядя Ваня, передайте Василию привет и скажите ему о том, что я его уважаю».

***

В третьем письме ко мне папа писал: «Надя Шаманская, дочь моего брата Адама, что сидела  в тюрьме за колоски, своему мужу-алкашу отрубила голову за то, что он продал и пропил всю детскую зимнюю одежду.

Когда Надя пришла домой и увидела, что муж лежит на кровати пьяный, раскинув руки, взяла топор и отрубила ему голову.

Как потом выяснилось, в то время, когда она наносила ему удары, он был уже мёртв потому, что отравился сурагатом. Её выпустили и она уже дома. Вот такие у нас дела».