ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Автобиографический роман. Глава 200. В деревню Черниговка за голубицей
В августе мать собралась в Черниговку по ягоду голубику. Попросился идти за ягодой с ней. «Сынок, это так далеко! Устанешь больше, чем тогда на картошке на станции Арга». Я же говаривал её: «Ма, тогда я был маленьким, а сейчас - уже большой».
В конце концов, она согласилась взять меня с собой по ягоду. Не помню, как мы добрались до Черниговки, но дорогу на «мари», где растёт ягода, и саму ягоду запомнил на всю жизнь.
От Черниговки мы пошли прямо в сопки. До этого похода думал, что сопки - это гора на горе. Когда же поднялись в сопку, то оказались на почти ровном плато.
По сопке шла хорошо накатанная дорога, по сторонам которой росла пшеница и цвела гречиха, от которой пахло мёдом.
Мать сказала: «Вася, посмотри туда! Вон там стоят улья деда Конаха, а его пчёлы гречишный мёд собирают». Вдалеке увидел маленькие домики. Мне захотелось сбегать к ним, но мать предупредила: «Не ходи! Знаешь, как пчёлы больно кусают? От их укуса можно умереть».
Мы пошли дальше. По обоим сторонам дороги росли редкие деревья. Проходя одно место, мать рукой показала в сторону и сказала: «Вон там когда-то были Шаманские пашни». Посмотрел в ту сторону, куда она показала, но ничего хорошего не увидел. Плевать мне было на пашни, я хотел пить и очень устал.
О своём желании и сказал. На что получил ответ: «Потерпи немного. Тоже давно хочу пить, но молчу. Сейчас будет колодец, из него мы все напьёмся. Молчание сберегает энергию и влагу во рту. Дыши носом».
Вскоре показался колодец, мы напились, свернули с дороги в сторону, пошли по каким-то кочкам и вскоре вышли на «мари».
Мне хотелось сесть на кочку и больше с неё не вставать, но держался, проклиная себя и ту ягоду, за которой пошел. Пройдя ещё немного, мать остановилась и сказала: «Вот мы и пришли». Я ей: «А где же ягода? Вокруг одни кочки». А она: «А ты загляни под кочку!»
Заглянул, моей радости не было придела, с боку кочки от ягод казались синими.
Мать предупредила меня: «Ягоду с куста не ешь, а то от неё можно опьянеть. В народе её зовут дурникой».
Тут же вспомнил рассказ отца о том, как на покосе дядя Александр с дядей Адамом наелись голубицы и чуть с ума не сошли. Поэтому и удержался от соблазна. Набрав много голубицы, мы вернулись.
Дома же нас ожидала скорбная весть.
В деревне Дмитриевка в полной нищете умерла Матрёна Ивановна Пысь, которая была родной сестрой маминого отца, одной из первых жительниц посёлка Суражевка и бабкой-повитухой, которая принимала у моей матери роды - т.е. способствовала появлению меня на свет...
Это произошло десятого июля сорок девятого года.
