ТАРАСОВ Ю.А.: Артём на заре своей истории. Глава 13. Угольная лихорадка. Часть 2
В мае на Зыбунном руднике началась промышленная добыча угля.
За весь 1914 г. здесь было добыто 923688 пудов угля (Горное дело… С.112) (15 130 тонн), а уже в следующем году он перекрыл эти показатели более чем в шесть раз (В 1915 г. здесь было добыто 91 965 тонн угля или 5 614 469 пудов. (Ф.29. Оп.1. Д. 3. Л.1)
Все потребности Приамурского края в угле составляли в этом году 11 856 000 пудов. (Полевой П.И. Горнопромышленность… №4. С.13)
Таким образом, Скидельский занял почти половину буроугольного рынка края), положив конец трехлетней гегемонии Угловских рудников Арцта.
И в дальнейшем, рост добычи здесь продолжался из года в год, достигнув в 1917 г. 8 154 373 пудов (Полевой П.И. Горнопромышленность... №2. С.9), т.е. более 133 568 тонн.
За счет чего же были достигнуты такие впечатляющие успехи? Во многом благодаря финансовым возможностям фирмы и предпринимательскому таланту её хозяина. В первую очередь ему необходимо было решить задачу транспортировки больших объемов добываемого на руднике угля к потребителям (станции или разъезда на 9-м километре тогда ещё не было).
Арцт вышел из подобного положения нанимая для перевозок угля угловских крестьян (Шевцова Г.Ф. Первые шаги Артема (1911-1922 гг.). Архив ИКМА. Неопубликованная рукопись. 1977. Л.4), давно уже сделавших ломовой извозный промысел одним из главных источников своего существования (для этого у них имелось достаточное количество крепких вместительных телег на железном ходу и мощных породистых лошадей-битюгов).
У Скидельского такой возможности не было. В ближайшем селе Кневичи отсутствовали специализированные извозчики для выполнения такого рода работ.
Однако Скидельский мог позволить себе и более радикальное решение вопроса. В самые короткие сроки, очевидно не позднее 1915 г., от шахт до ближайшего разъезда Озерные Ключи была протянута узкоколейка (Друзяко И.З. Страницы истории ЦЭММ треста «Артемуголь» 1913-1976 гг.. Архив ИКМА. Неопубликованная рукопись. Л.1), по которой маневровый паровозик «кукушка» таскал битком набитые вагонетки с углем. На разъезде, уголь перегружался в товарные вагоны (А.Семенов утверждал, в своей статье, что уголь тогда укладывали в вагоны в обыкновенных мешках. (Семенов А. Как все начиналось. // Выбор. 1991. 13 апреля)), которые затем прицеплялись к поездам, курсировавшим по Сучанской ж.д.
Ещё одним козырем Скидельского, впрочем, характерным для всех его предприятий, было значительное, по тому времени, техническое оснащение рудника. Качество рабочей силы (в основном, отходники – китайцы) не позволяло использовать сложную технику непосредственно в забоях, но подъём угля и людей на поверхность (Подъем угля на поверхность производился в деревянных вагонетках на клетьевых подъемниках (Закревский И.Ф. Становление г. Артема… Л.18)), а также откачка воды из шахт производились уже с помощью паровых и электрических машин (В 1914 г. на Зыбунном руднике было установлено 4 действующих паровых котла с общей поверхностью нагрева 2 042 кв. фута, 3 паровых насоса для водоотлива из шахты №3 общей производительностью 4 300 ведер в час, 1 паровая лебедка (12 л.с.) для подъёма угля на сортировку, 1 паровая подъемная машина для динамо (18 л.с.), 1 эл. лебедка (220 В, 44 А) для подъёма угля на грохота сортировки, 1 эл. лебедка (220 В, 20 А) для подъёмника в шахте №2, 1 эл. мотор (220 В, 24,6 А) для подъёмника в шахте. (Горное дело… С.117)). Осуществлялось и электрическое освещение (Для освещения поверхности рудника имелась 1 динамо-машина с мотором 220В, 130А. (Там же)) рудника (Закревский Ф.И. Становление г. Артема. Архив ИКМА. Неопубликованная рукопись. 1990 г. Л.18).
Уголь, как и повсюду в России, добывался ручным способом, с помощью кайла, клина, балды и лопаты. Так же вручную его грузили в деревянные вагонетки и подкатывали к подъемникам (только на уклонах стояли электрические лебедки). Ручными насосами осуществлялся водоотлив до самого центрального зумпфа. Да и вентилятор тоже имел ручной привод (Грачев Л. Некоторые материалы... С.5).
Шахта №1 была пущена в строй ещё весной 1914 г.
Она и дала основную массу угля в этом году, а в следующем, русская артель проходчиков Циганкова закончила строительство второй шахты (начатой ещё китайской бригадой в 1914 г.), доведя её до второго пласта, на глубине около 20 сажен. В 1916 г. до этого же пласта была углублена и шахта №1, а восточнее её началась проходка шахты №3, примерно в районе нынешней бани на 9-м километре. Все три шахты, для вентиляции, были сбиты между собой (Грачев Л. Некоторые материалы... С.5).
Площадь южнее Сучанской железной дороги в чисто коммерческих целях эксплуатировалась только до первого пласта небольшими шурфами с коротким сроком службы и на ограниченных площадях. Производительность их не превышала 10-20 тысяч тонн в год. Организация работ была самая допотопная, не отличавшаяся, по-видимому, от методов, применяемых в то время на подавляющем большинстве других частных рудников.
Из-за относительно небольшой глубины шурфов (20-40 метров) (Грачев Л. Некоторые материалы... С.6) установка тут каких-либо сложных механизмов, с точки зрения тогдашнего бизнеса, считалась абсолютно излишней расточительностью. Исходя из тех же соображений, вагонетки не использовались, так как длина штреков была небольшой. Уголь из забоев к стволу перетаскивали, по свидетельству С.Дуктовского, в санках или в корзинах, нередко на четвереньках (Дуктовский С. От обушка до комбайна // По пути Ленина. 1957. 8 октября). Теми же корзинами его поднимали на поверхность с помощью ручных воротков и также вручную грузили прямо в вагоны (Грачев Л. Некоторые материалы... С.6).
Труд шахтера был и тяжел и опасен, поэтому набрать достаточное количество рабочих среди относительно немногочисленного русского городского населения, не говоря уж о крестьянах, оказывалось практически невозможно. К тому же настоящих, опытных шахтеров в крае просто не было. Настоящей палочкой-выручалочкой для всех местных предпринимателей стала наёмная рабочая сила из Кореи и Китая.
Неприхотливые в быту, не требующие никаких затрат со стороны нанимателя, кроме регулярной выдачи нищенской зарплаты, китайские рабочие стали самым важным условием быстрого развития российской промышленности на Дальнем Востоке в дореволюционные годы. Без них эти успехи были бы тогда просто невозможны, а сама промышленность в условиях «порто-франко» стала бы нерентабельной. В наибольшей степени сказанное относится именно к горнодобывающей отрасли. Здесь доля китайских рабочих составляла, в целом по округу, более 75 % (за 1914 г.), а в годы I-й Мировой войны поднялась почти до 87 % (данные за 1917 г.). Вместе с корейцами они составляли более 90 % горнорабочих (Полевой П.И. Горнопромышленность... №6. С.1).
На Зыбунном руднике штат подземных рабочих сначала составляли одни китайцы. Лишь со второй половины 1915 г. здесь появляется русская проходческая артель Цыганкова (Грачев Л. Некоторые материалы... С.5), заменившая их на наиболее важных участках строительства шахт. Почти все остальные европейцы на руднике представляли собой специалистов и обслуживающий персонал. В июне 1915 г. их было здесь только семь семей (Населенные и жилые места Приморского района (крестьяне, инородцы, желтые), Перепись,1 – 20 июня 1915 г. С.14). Одну из них представлял, безусловно, управляющий рудника, для которого почти сразу же был построен свой особняк. Остальные жили в домиках, рассчитанных каждый на четыре семьи. Учитывая число европейских семей, домиков этих было, первоначально, не более двух. Позже, старожилы упоминают о трех домиках для ИТР.
Сегодня можно только приблизительно установить фамилии некоторых из рабочих специалистов и служащих рудника. В то время, роль представителей администрации непосредственно на рабочем месте играли так называемые десятники.
По свидетельству одного из старейших шахтеров Артема А.В. Антипова, работавшего еще в артели Циганкова (Кроме них в артель входили Аржанов, Зыбунный, Пищаскин, Тишкин и Филатов. (Грачев Л. Некоторые материалы о развитии Артёмовского рудника. Артём. 1943. С.5)), десятниками были Степкин, Наседкин и Унтьевский (Бельченко В. Страницы из истории Артёма. Архив ИКМА. Машинописная рукопись. 1967. Л.2).
Если о первых двух практически ничего не известно, то имя третьего довольно часто мелькает с января 1913 г. на страницах метрических книг. В них он фигурирует как владивостокский мещанин. В качестве служащего угольных копей на 9-й версте он упоминается там лишь в 1920 г. (Метрические книги Угловской церкви, 25/13.06.1920). Среди специалистов рудника должны были числиться также инженер, техник и маркшейдер.
Известно, что первым официальным управляющим Зыбунного рудника был назначен техник Смирнов (Во время организации рудника в 1914 г. всеми его делами руководил бухгалтер Скидельского и его родственник Осиновский. (Грачев Л. Некоторые материалы о развитии Артемовского рудника. Артем, 1943.С.6)), а затем его сменил горный инженер Коренев (Грачев Л. Некоторые материалы... С.6). Итак, мы знаем ещё две фамилии первых обитателей рудника.
Что же касается маркшейдера, то установить, кто исполнял эту должность до 1918 г. (С 1 апреля 1918 года маркшедером Зыбунных копей числился Сезеневский Александр Александрович. (Удостоверение А.А.Сезеневского. Музей школы №1 г. Артема.)) пока невозможно.
Ещё одна квартира была предоставлена фельдшеру, которым в конце 1917 г. являлся Куражев (В трудной борьбе (из воспоминаний Ф.А.Сезеневской) // По пути Ленина. 1957. 22 октября). Вот, пожалуй и все, на тот момент, обитатели рудничных квартир.
Простые рабочие–специалисты появляются здесь несколько позже, со второй половины 1915 г. То же касается и механических мастерских (Перепись июня 1915 г. не зафиксировала здесь иного русского населения кроме вышеупомянутых 7 семей, (Населенные и жилые места Приморского района (крестьяне, инородцы, желтые), Перепись,1 – 20 июня 1915 г. С.14), а в отчете 1914 г. не упоминается мастерской на Зыбунном руднике. (Горное дело…)) (будущие ЦЭММ). Они представляли собой тогда небольшой домик, похожий на сарай засыпного типа, внутри которого стояли токарный и сверлильный станки с приводом от паровой машины (Сверлильный станок был вначале ручным, но слесарь А.З.Гапоненко сделал позже приспособление для привода его от трансмиссии. (Друзяко И.З. Страницы истории ЦЭММ треста «Артемуголь» 1913-1976 гг. Архив ИКМА. Неопубликованная рукопись. Л.1.)) и большое точило вместо наждака. Сбоку к этому строению прилепилась маленькая кузница, оббитая волнистым кровельным железом. Она была оборудована нехитрым кузнечным горном с мехами и наковальней (Друзяко И.З. Страницы истории ЦЭММ треста «Артемуголь» 1913-1976 годы. Архив ИКМА. Неопубликованная рукопись. Л.1).
С легкой руки Ивана Захаровича Друзьяко принято считать, что первым кузнецом был Феликс Андреевич Ковчинский, однако остаются сомнения. А.С.Аллилуев, например, упоминает фамилию Ковчинского (Родственников и однофамильцев у него здесь не было) в числе участников подпольной группы на Угловском руднике даже в январе 1919 года (Аллилуев А.В. В борьбе и труде. // По пути Ленина. 1972. 8 января).
Литейка при мастерских появилась только в 1917 или 1918 г..
Из русских рабочих, живших здесь в конце 1915 г. твёрдо можно назвать только членов артели Циганкова. Один из них, А.В.Андропов оставил очень краткие и, похоже, слишком хорошо обработанные редактором воспоминания в газете Красное знамя в 1935 г. Именно эти люди, наряду с рабочими мастерских и стали, по-видимому, первыми обитателями 2-хэтажных деревянных бараков, построенных для них в 1915-1917 гг.
По воспоминаниям А.А.Ковалёва, полы в бараках были глинянные, а нары – из неструганных досок (Воспоминания Ковалёва А.А. Л.2), но, скорее всего, эти слова нужно отнести к матязам для китайских рабочих, о которых пойдет речь ниже. По другим сведениям, русские бараки были разделены на комнаты, каждую из которых, в период наплыва сюда рабочих европейского происхождения в 1917- 1920 гг., занимали по две – три семьи (Антипов А. На руднике Зыбунном. // По пути Ленина. 1958. 8 октября).
Из дошедших до нас отрывочных и противоречивых свидетельств старожилов можно предположительно заключить, что таких бараков к началу 1917 г. было не более двух или трех (У Бельченко говорится, применительно к этому времени, о 2-х двухэтажных деревянных домах, не считая одноэтажных построек и матяз. (Бельченко В.П. Артем вчера сегодня завтра. Дальневосточное книжное издательство. 1974. С.10) Тот же Бельченко, со слов К.Д. Филюнина, упоминает в своей машинописной рукописи уже о трёх бараках стоявших здесь в 1923 году. (Страницы истории Артема. 1967. Л.5)).
По некоторым сведениям, они и дома для ИТР к 1920 году уже были оборудованы электрическим освещением (Героическое прошлое от первых лет становления Советской власти в г. Артеме до 1930 г. Архив ИКМА. Неопубликованная рукопись. Л.6).
В 1916 г. быстро растущий поселок Зыбунных копей на 9-й версте был признан официально (Закревский Ф.И. Становление г. Артема… Л.166), и в нём появились первые домики горнадзора (Ланцова Е. Краткий очерк истории г. Артема (1891-1971 гг.). Л.1). Кроме них, рабочих бараков, домов для ИТР и частных жилых построек, на его территории стояло несколько китайских общежитий – матяз. Именно их в годы советской власти ставили в вину прежним владельцам рудников, как образец бездушного отношения к простым шахтерам.
Многочисленные описания жизни в этих строениях действительно способны вызвать ужас у современных благополучных обитателей удобных городских квартир. Между тем, это были чисто временные жилища, строившиеся, как правило, самими китайцами и рассчитанные на недолгий период жизни тогдашних рудников. Строили их в соответствии с нормами и традициями, принятыми в Китае для такого рода работ.
Пол в этих жилищах, как и в подавляющем большинстве других китайских домов того времени, был земляным. Крыша делалась из двух слоев досок, часто обмазанных сверху глиной и обложенных дерном. Стены были очень невысоки и поэтому, скаты крыши круто опускались до самой земли. Внутри, в дальнем конце коридора, размещалась печь – каменка, а вдоль стен – 2-х или 3-хэтажные нары для спанья. Работа на шахтах была организована посменно, поэтому на одном месте селилось обычно по два человека. Когда один работал, другой – спал.
Жили в таких общежитиях от 50 до 100 человек (Закревский Ф.И. Становление г. Артема… Л.169). Большая скученность и вечная грязь порождали болезни и немалую смертность среди китайцев (Грачев Л. Некоторые материалы... С.6). Что и говорить, условия жизни действительно тяжелые. Однако, нужно учитывать и такой факт: матязы простояли в Артеме до 60-х годов, фактически превратившись из временных в постоянные жилища и намного пережив и Скидельских и своих первых китайских жильцов. Начиная с 30-х годов все прелести «матязной» жизни испытывал на себе уже советский рабочий класс.
Еще одним упреком в адрес досоветской администрации рудника было отсутствие в поселке бани. Между тем, её существование здесь в 1917 г. уже давно подтверждено старожилами. Стояла она там же где и позднее, только была ещё деревянной и очень маленькой. Первым банщиком стал Индрин. Воду брали из небольшого озерка, даже следов которого в настоящее время не сохранилось (Героическое прошлое… Л.2).
Учитывая, что русское население здесь составляло тогда не более 3-х десятков семей (Семья Сенкевичей, прибывшая на рудник в начале 1917 г. (Бельченко В.П. Артем вчера сегодня завтра. – Дальневосточное книжное издательство, 1974. С.10) была 30-й. (Героическое прошлое от первых лет становления советской власти в г. Артеме до 1930 г. Архив ИКМА. Неопубликованная рукопись. Л.2)), баня, видимо, достаточно хорошо удовлетворяла потребности этой части рудника.
Что же касается китайцев, то данный вопрос в значительной степени упирался в особенности их традиционной культуры. Хорошая баня, являясь обязательным условием существования русского человека, оставалась экзотическим излишеством для рядового китайца, особенно выходца из сельских районов этой страны.
На шахтах Скидельского работали не только законопослушные граждане Китая. Среди них очень часто находили приют откровенно преступные элементы и даже настоящие бандиты. Поселок не мог обойтись совсем без охраны и с 1 июня 1914 года здесь была учреждена должность горнополицейского урядника (РГИА ДВ Ф.1. Оп.1. Д.1994. Л.1), содержание которого (Оклад урядника в 1916 году составлял 720 рублей в год. (РГИА ДВ Ф.1. Оп.1. Д.2080. Л.7)) полностью взяли на себя владельцы Зыбунного рудника (За содержание урядника (им с 12 августа 1914 года стал запасный медицинский фельдшер Басс) Скидельский обязался возмещать полиции расходы на эти цели в сумме 780 рублей в год из собственных средств. (РГИА ДВ Ф.1. Оп.1. Д.1994. Л.1)). Вскоре, примеру Скидельского последовали Л.Л.Арцт и Линдгольм (РГИА ДВ Ф.1. Оп.1. Д.2080. Л.1,5).
В завершение темы хотелось бы прояснить вопрос об оплате труда шахтеров на Зыбунном руднике. Фирме Скидельских всегда удавалось поддерживать более низкую рыночную стоимость своих углей по сравнению с конкурентами (Стоимость 1 пуда угля Зыбунного рудника составляла 6,5 копеек, Угловских копей Арцта – 6,5 – 7 копеек, а остальных частных рудников – 9 копеек. (Горное дело… С.114)). Однако, достигалось это не за счет меньшей оплаты труда рабочих. Зарплата, в то время, всеми владельцами рудников устанавливалась примерно на одном уровне, соответствующем тогдашней рыночной стоимости рабочей силы.
Китайцы, при этом, всегда получали в 1,5-2 раза меньше, чем рабочие европейского происхождения. Обуславливалось это не столько расовыми предпочтениями работодателей, сколько существенной разницей в уровнях оплаты труда между Китаем и Россией.
Несмотря на такую, казалось бы, незначительную зарплату, китайский рабочий получал за сезон в два-три раза больше, чем он мог за то же время заработать у себя на родине. Обман китайцев русскими предпринимателями был полностью исключен. Хозяин рудника имел дело только с китайскими же подрядчиками и их выборными старшинами. Именно им и платил он деньги за каждый пуд добытого и отгруженного угля (Грачев Л. Некоторые материалы... С.7), а те распределяли их между всеми участниками по договору.
Если же говорить о русских рабочих, то их зарплата вряд ли была ниже той, что получали они в советские 20-30-е гг. Токарь, например, зарабатывал в Приморье 70 рублей в месяц. Много это или мало? Попробуем разобраться. На эти деньги зимой-весной 1915 гг. можно было приобрести около 17 тонн угля или 184 килограмма мяса или 70 килограммов коровьего масла.
Рабочие других профессий, правда, получали меньше. Слесарь или кузнец зарабатывали 65 – 67 рублей (Слесарь-китаец получал 50 рублей. (Горное дело… С.135)), плотник – 60, кочегар – 40, ну а чернорабочий и вовсе 25 (Чернорабочий-китаец получал от 8 до 12 рублей. (Горное дело… С.135)). Кроме того, часть заработка выдавалась не деньгами, а припасами (Припасами в 1914 году было выдано рабочим предприятий Приамурья 11,4 % их заработка. (Горное дело… С.135)) (чаще всего –продуктами из рудничной лавки).
В результате далеко не все рабочие могли за счёт заработка обеспечить сносное существование своей семьи. Однако неквалифицированных русских рабочих на руднике было относительно немного.
