ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Автобиографический роман. Глава 190. Школа № 12

Осенью на экзамен по русскому языку я не пошел. Кому охота сидеть в одном классе два года из-за родного, очень любимого русского языка?

Я решил в школу номер пятьдесят два больше не ходить, а первого сентября направился в школу номер двенадцать. Набрался наглости и, как ни в чём не бывало, зашел в шестой «Б» класс, сел за парту и стал ждать классного руководителя, надеясь на «авось». Наглость – мой конёк спасения, который меня никогда не подводил.

В класс вошла пожилая женщина и представилась:

«Меня зовут Марта Андреевна, моя фамилия Берзинь. Я буду вашим классным руководителем и одновременно преподавать математику».

После представления ученикам, она по списку стала вести перекличку и знакомиться с учениками. Окончив читать журнал, спросила:

«Кого не назвала, подойдите ко мне».

Я, как порядочный, встал и подошел к Марте Андреевной, которая с моих слова, не спросив у меня документы, занесла мою фамилию в журнал учеников шестого класса.

Это меня так обрадовало и обнадёжило, что домой я не шел, а летел, как на крыльях. Мама спросила:

«Вася, приняли тебя в шестой класс?»

Я с радостью ответил:

«Да!»

Мама посмотрела на меня и говорит:

«Ты – прохиндей! Раз взяли тебя авансом, ты должен стараться. Аванс, это задаток, который человек должен отработать честным трудом, а не валять дурака. Понял? Если не понял, то горбатого могила исправит»!

Постепенно я познакомился со своими новыми товарищами по школе. Мальчиков в классе было всего шестеро, а все остальные ученики - девочки.

Из мальчишек, к примеру, запомнился Николай Натальин. Он был симпатичным, аккуратным и не задиристым мальчуганом.

Второго мальчика, Гельку Пашкова, я знал давно по улице Чапаевская, на которой он жил. Волосы у
него были красного цвета, а лицо всё в веснушках, за что все его звали не иначе, как «рыжий». Он был не злобным мальчиком и на такую кличку не обижался. Учился Гелька не очень хорошо, но старательно.

Других мальчишек только назову – Николай Миронов, Володя Трихлеб и Володя Куценко.

Из девочек мне нравились многие. Нина Андреищева своими ясными, красивыми глазами чём-то мне напоминала Галину Смелянскую. Также нравились мне Мария Оробий, Таня Щевлягина и другие.

Божественная красота всегда привлекает к себе людей, и я не был исключением.

Директором школы номер двенадцать был Иван Иванович Шаповалов. Казалось, что этот черноглазый, очень подвижный человек маленького роста, видит всех учеников насквозь. Он преподавал у нас физику. Лишний раз я старался ему на глаза не попадаться.

Чем реже попадаешься начальству на глаза, тем надёжнее ты защищён от неприятностей.

Русский язык и литературу вела у нас Клавдия Гавриловна Новикова. О ней я скажу следующее – простая, добрая, хорошая русская женщина, каких у нас в России так много, что пройдёшь мимо неё и не подумаешь, что это учительница. Она чем-то напоминала мне мою маму, и я полюбил её с первого взгляда.

Нашим учителем по истории и одновременно завучем школы была Любовь Ивановна Котенко. Серьёзная, всегда собранная она мне чем-то напомнила Александру Ивановну Грызлову. Иногда мне казалось, что Любовь Ивановна совсем не может улыбаться. Про себя я решил - этой «акуле» лучше в зубы не попадаться! С Любовь Ивановной я контачил только на уроках, а в коридоре её обходил стороной.

Однажды я проходил мимо учительской, но как не старался быть незамеченным, неожиданно у дверей нос к носу столкнулся с директором школы Иваном Ивановичем, который тут же жестом руки подозвал меня к себе.

«Тебя, кажется, Василием зовут?» - спросил он меня. Я кивнул головой. «Так, вот, Василий, у меня к тебе есть важное поручение. Этот конверт нужно срочно отнести домой завучу школы Любовь Ивановне Котенко. Ты знаешь, где она живёт?». Я ответил, что нет, тогда он объяснил мне, как её найти.

Когда я подошел к предполагаемому дому, где должна жила Любовь Ивановна, и остановился у калитки. От страха у меня тряслись не только коленки, даже зубы выбивали барабанную дробь.

Пока в нерешительности я мялся у калитки, соображая о том, что мне делать дальше, на крыльцо вышла пожилая женщина и спросила: «Мальчик, ты к кому?» Я ответил, что ищу Любовь Ивановну Котенко. Она пригласила меня в дом и попросила присесть на стул в небольшом коридорчике.

С этого места через открытую дверь хорошо просматривался зал и вход в спальню. Неожиданно для меня из спальни в домашнем халате, с полотенцем на голове, выглянула улыбающаяся, симпатичная молодая женщина. В этой симпатяге, на первых порах, я не узнавал грозного школьного завуча.

Увидев меня, Любовь Ивановна сказала: «А, это ты, Васёк? Минутку! Я сейчас!» Когда я передал ей конверт и собрался уходить, она мило улыбнулась и сказала: «Не торопись! Сейчас мы с тобой будем пить чай!» Я отнекивался, но Любовь Ивановна силой усадила меня за стол, угощая домашними пирогами.

После этого чаепития между нами завязалась дружба.

Любовь Ивановна Котенко была не только тёзкой маминой двоюродной племяннице Любовь Ивановны Денисенко, но во многом была похожа на неё.

Учительнице по английскому языку, я сказал, что в другой школе изучал немецкий язык, поэтому от изучения английского языка меня освободили. Конечно же радовался, но это была большая моя глупость потому, что убегать всегда тяжелее, чем догонять.