ТАРАСОВ Ю.А.: Артём на заре своей истории. Глава 17. Несельскохозяйственные промыслы. Часть 2
Часть 2. Лесные промыслы
До начала освоения района Артема русскими все возвышенные места долины реки Батальянзы и склоны окружающих ее сопок были покрыты густыми смешанными лесами с преобладанием годных для строительства хвойных пород.
Здесь «...вековые кедры, ели, бархат, перемежались с кряжистыми дубами, ясенем, липой, где под их густыми кронами теснились черемуха, рябина, орешник... И все это было сплетено дальневосточными лианами, диким виноградом, китайским лимонником, актинидией. Там и сям преграждало путь колючее «чертово дерево» (Не строительный, преимущественно лиственный лес был представлен, помимо названных пород, кленом, березой, осиной, вязом, ильмом, ольхой, амурским орехом, вербой, тополем и другими деревьями. (Закревский А.Ф.. Становление г. Артема. Архив ИКМА. Неопубликованная рукопись. 1990. Л. 9)) (Лях Н. Записки полярника. Новосибирск. 1962). С появлением здесь переселенцев, везде, где только ступала их нога, сразу же раздавался стук топора и грохот падающих лесных гигантов. Первоначально древесина использовалась крестьянами почти исключительно для строительства жилых домов, хозяйственных построек и изготовления необходимого инвентаря.
Со временем, по мере сокращения площади лесов в районах, непосредственно примыкающих к Владивостоку, начинает развиваться и настоящий лесной промысел среди населения наших деревень. Первыми, разумеется, освоили его угловцы. До 1909 года в нем, в той или иной степени, участвовали почти все жители этого села.
Близость железной дороги позволяла им получать максимальные доходы при минимальных потерях времени на транспортировку леса (В 1908 году практически все угловские семьи участвовали в вывозе дров из казенного леса к линии железной дороги, занимаясь этим не менее полутора месяцев в году (в основном, в зимнее время). Их чистый доход составлял, в среднем, по 500 рублей на семью или по 10 рублей на одну лошадь. (РГИА ДВ Ф. 702. On. 5. Д. 205. Л. 475))
Суть промысла заключалась в сбыте лесных материалов в быстро растущие города и на ближайшие рудники. В город, как правило, поставляли древесный уголь (Меньшиков А. Материалы по обследованию крестьянских хозяйств Приморской области. Саратов, 1912. Т. 4. С. 419), дрова (Дрова шли по 20-28 рублей за кубическую сажень, а бревна — по рублю за погонный вершок, при длине бревна 9 аршин. (Там же. С. 423)) и брёвна для строительства домов.. Хозяева шахт охотно покупали у крестьян стойку для подземных работ (Там же. С. 423).
Однако лесные запасы собственных надельных земель довольно быстро истощались и с каждым новым годом крестьянам приходилось всё чаще брать разрешение на порубки в ближайших казённых лесах, платя за это попенно (Уже в 1908 году весь построечный лес угловцы вынуждены были покупать на казённой лесной даче, а на своих участках рубить лишь дрова для собственных нужд. (РГИА ДВ Ф. 702. On. 5. Д. 205. Л. 475)).
Новые расходы значительно сократили число желающих заниматься данным промыслом. Уже в 1910 году доход от него получали только 13 угловских семей (Меньшиков А. Материалы... Т. 2, С. 342). Зато по крайней мере три из них занимались этим делом уже вполне профессионально, по-крупному, используя, в том числе, и наемный труд. Но даже внутри этой группы доходы оставались далеко не одинаковыми. Одна из семей получила львиную долю - около 10 тысяч из 12 тысяч 900 рублей общей прибыли. Ещё одна, используя всего двух работников, смогла нарезать лишь 150 бревен на общую сумму 600 рублей. Остальные заработали на лесном промысле за год от 133 до 560 рублей (Там же. С. 440).
В несколько лучшем положении по отношению к запасам леса находились жители Кролевца, Кневичей, Суражевки и Шевелевки. До самой революции, и даже несколько позже, они разрабатывали почти исключительно собственные лесные ресурсы. Причем первоначально крестьяне этих деревень были озабочены не тем, куда сбыть древесину, а тем, как расчистить от леса возможно большую площадь земли под пашню.
Чаще всего они использовали для этого корейцев, сдавая им лесные участки на три года под разработку бесплатно (На таких условиях пользовались землей в 1906 году 40 корейских семей (75 человек) в Кневичах и пять (до 40 человек) — в Кролевце. И те, и другие арендовали на общественных землях по 100 десятин на всех. (РГИА ДВ Ф. 702. Оп. З. Д. 302. Л. 332)).
С той же целью отдельные домохозяева и целые сельские общества сдавали порой весьма значительные площади своих наделов посторонним лесопромышленникам. Так, в 1906 году, за обязательство выстроить в селе хорошую деревянную церковь, отдали одному подрядчику под вырубку и очистку 210 десятин леса кневичане. Понятно, что лес для строительства подрядчик брал на том же арендованном им участке, сводя к нулю, при этом, и транспортные расходы, поскольку брёвна крестьяне возили сами (Там же).
Возможно, сдавали свои лесные угодья купцам-подрядчикам и жители Кролевца. Об этом, в частности, говорят дореволюционные названия падей в верховьях Б.Сан-Паузы (ныне - ручей Пушкаревка): Жариковская и Латышева (Воспоминания И.И.Бурковского. Личный архив автора), совпадающие с фамилиями известных во Владивостоке купцов того времени.
Спрос на древесину рос постоянно в течение всего дореволюционного периода существования сёл нашего района. Причина - всё возраставшие масштабы строительства Владивостока, шахт, железных дорог. Если в 1901 году во Владивостоке стояло 950 домов, то пять лет спустя — уже 3295 (Алексеев А.И., Морозов Б.Н. Освоение русского Дальнего Востока (конец XIX в.— 1917 г.). М.: Наука, 1989. С. 12). Причем это были преимущественно деревянные строения.
Немногочисленные каменные здания украшали тогда только центр города. Громадное количество лесоматериалов уходило на изготовление стоек и шпал, строительство рудничных и станционных зданий, посёлков, ж.д. мостов.
Непрерывный, стремительный рост лесозаготовок вызвал к жизни и лесоперерабатывающую промышленность южного Приморья. Уже в середине 60-х годов XIX века во Владивостоке был пущен первый казённый лесопильный завод, а к началу XX века их в городе и его окрестностях действовало уже целых три (Там же. С. 238). Кроме того, один завод располагался близ устья реки Суйфун, а на Седанке с 1896 года работала спичечная фабрика купца Суворова (Приморский край. Краткий энциклопедический справочник. Владивосток: Изд-во ДВУ., 1997. С. 423).
В конце первого десятилетия прошлого века к этим предприятиям прибавился фанерный завод Скидельского на Океанской и деревообрабатывающий завод В.В.Пашкеева в селе Шкотово.
Прилегающие к Владивостоку леса не могли выдержать такого мощного давления на них строительной деятельности человека и быстро отступали к северу. К концу 70-х годов на обращённых к бухте Золотой рог склонах сопок нельзя было найти ни одного деревца до самых вершин (Хисамутдинов А.А. Владивосток. Этюды... С. 97). В начале 80-х лес был полностью вырублен уже на расстоянии пяти верст к северу от города и в довольно широкой полосе берега Амурского залива до нынешней станции Океанской (РГИА ДВ Ф. 28. Оп. 1. Д. 78. Л. 38).
Таким образом, в 80-е годы крупные лесозаготовки развернулись у самых границ нынешнего Артема, а в следующее десятилетие захватили лесные угодья села Углового и соседние с ними районы. К 1910 году и они были уже истощены (Меньшиков А. Материалы... Т. 4. С. 423).
Примерно с этого времени объектом усиленного внимания лесопромышленников Владивостока становятся лесные наделы Кневичей, а позже Суражевки и Кролевца. Все это, а также начало бурного строительства шахт, не могло не привести к значительному развитию лесной промысловой деятельности местных крестьян (Уже в 1909 году в Кролевце было заготовлено на продажу 500 бревен, 800 досок и 200 кубических сажен дров. (Данные экономического положения крестьянского населения Приморской области в 1909 г. С. 36)). В те же самые годы здесь была проложена Сучанская железнодорожная ветка и сеть грунтовых дорог. Именно они сделали доступными лесные богатства долины реки Батальянзы, освоению которых препятствовали ранее сопки и широкая полоса болот — зыбунов.
Несколько раньше начали использоваться возможности самой реки, её озер и притоков, пригодных для сплава леса и судоходных тогда на значительном своем протяжении. Сплавом занимались, как правило, корейцы и китайцы, принимавшие лес у крестьян в определённых, удобных для этого местах.
По рассказам старожилов, жители Кролевца возили бревна на речку «Пристань», впадавшую в озеро Сан-Пауза (Кролевецкое озеро) (Воспоминания Ф.Ф. Гавриленко. Личный архив автора). Судя по карте, эта речка называется теперь ручей Кролевец. Её нижнее течение в те времена имело достаточно глубокое и широкое русло для формирования небольших плотов, перегонявшихся затем катерами в Шкотово и во Владивосток. Несколько таких паровых катеров с корейскими экипажами имел на реках Батальянза и Майхэ Михаил Патюков (Там же).
В верховьях рек и ручьев, куда не доходили катера, крестьяне часто спускали бревна самосплавом, что приводило к скоплению лесоматериалов на берегах реки и представляло в высокую воду серьёзную опасность для деревянного моста, соединявшего берега Батальянзы между Кневичами и Кролевцом (Дальний Восток: маршруты и описание путей Приморской области (Приложение ко 2-му тому). С. 449).
Сплав начинался здесь сразу после завершения ледохода, обычно 8-10 апреля, а заканчивался во 2-й половине ноября, когда реки и озера покрывались льдом (Сводка лесофенических наблюдений за 1916 г. //Приморский хозяин. 1917. N° 5-8. С. 52). До снега лес возили на специальных раздвигающихся в длину телегax-кручалах, а зимой — укрепляя одним концом на санях и волоча другой по заснеженной земле (Воспоминания И.Н. Иванова. Личный архив автора). Всякие перевозки сухим путем прекращались в распутицу, которая наступала обычно в середине марта и продолжалась до начала следующего месяца (по старому стилю).
С улучшением путей транспортировки леса связан и рост объемов его вывоза за рубеж (Экспорт леса на юге Приморья стал налаживаться с 1907 года. В 1910 году было вывезено уже 1,36 миллиона куб. футов древесины, в 1913 году — уже 1,4 млн., а в 1916 г. — 1,8. (История Дальнего Востока... С. 315)).
Впрочем, по сравнению с сегодняшним днем они были невелики (В 1914 году на экспорт из Владивостока было отправлено лишь около 500 тысяч пудов приморской древесины (Ткаченко Я. Ф. Влияние путей сообщения на экономическое развитие Уссурийского края // Русское Приморье. 1922. № 1)).
Лесные промыслы крестьян включали в себя не только продажу бревен и дров, но и первичную обработку лесоматериалов. Строевой лес распиливали на доски и бревна, и сами доставляли покупателю, подрядившись заранее. Дровяной лес пилили, по большей части, самостоятельно, но некоторые нанимали китайцев или корейцев, платя им по 4-5 рублей за кубическую сажень дров (Меньшиков А. Материалы... Т. 5. С. 371).
Первоначально такие лесозаготовки производились в непосредственной близости от своих селений или берегов сплавных рек, но после исчерпания там запасов строевой древесины переместились на склоны окаймлявших долин , невысоких хребтов. К началу 20-х годов строевой лес на кролевецком участке можно было найти уже только в верховьях Широкой, Латышевой и Жариковой падей (Воспоминания И.Н. Иванова...), а Кневичи вообще полностью лишились его запасов на своем наделе (Закревский Ф.И. Становление г.Артема. Неопубликованная рукопись. Архив ИКМА. 1990. Л. 9).
