ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Глава 373. Беда не приходит одна...

Мама всегда держала коров – они были её заботой и заменяли детей. У нас раньше были коровы – Прилипка, Зорька, а последние десять лет Марта, которая, практически, была маминой кормилицей. Когда у Марты обнаружили «бруцилёз», мама растерялась и не знала, что делать. Молоко при таком заболевании пить запрещено. Мама горько плакала по своей любимице, но корову пришлось сдать на мясокомбинат. Отводили Марту на бойню я с Иваном Ивановичем.

Описать свои чувства в этот момент я не могу потому, что всё происходило, как в тумане. Денег за корову нам никаких не дали и куда дели мясо, мы не знаем.

***

Приезжая к Светлане в Благовещенск, навещал своего друга Виктора Юрзанова, который работал заместителем начальника санэпидстанции города и жил по улице Красноармейской номер пятьдесят восемь.

Жена Виктора Людмила, та самая, которую мы спасли, когда её компания пыталась раздеть, училась в медицинском институте, у них рос сын Игорь.

Тётя Дуся Шуваева мне поведала своё горя. Её зять, Николай Кочан - судья международной категории по футболу, утонул на рыбалке. Его схоронили, теперь её дочь Гиза, которая работала в областном архиве, осталась вдовой. Мне было жалко тётю Дусю, Гизу и Николая, которых хорошо знал.

***

Все мы с большой тревогой следили за болезнью моей сестрёнки Светланы, которой предстояла операция на головном мозге, но ничем ей не могли помочь. Перед операцией она сказала мне: «Братишка, у меня в торговле есть хорошие друзья, как поправлюсь, достану тебе плащ «болонье», которые сейчас в моде». После операции Света не смогла говорить и писать, мы с ней объяснялись только глазами. У неё оказался рак головного мозга в последней стадии.

Светлану выписали из больницы доживать последние дни. дома. Смерть в больнице всегда била по престижу и зарплате врачей. Мама и я сутками сидели около  её постели и  старались успокоить её тем, что её дела идут на поправку, но сестра сама врач и хорошо понимала всю обстановку. Света смотрела на нас, а слёзы текли по её лицу. Боль сжимала наши сердца.

Двадцатого июля моей сестрёнки не стало. Всю ночь, не смыкая глаз, я просидел у её гроба. В моей голове промелькнула вся наша жизнь. Я вспомнил, как Светлана тонула под «Бетонным мостом», на Желуне и многое другое. Я подумал – возможно, ещё тогда у неё от страха произошел толчок к опухоли? Такая мысль сверлила моё сознание, но об этом никому не говорил.

Мама во всём обвинила сына Ивана Ивановича Валерия, который однажды при маме стиснул Светлане так голову, что та закричала не своим голосом. Светлана была спортсменкой, каталась на мотоцикле без головного убора. Возможно, в этом была причина опухоли её мозга. Теперь приходилось только гадать и строить предположения.

Все заботы о похоронах легли на меня. Всю ночь просидел у гроба любимой сестрёнки, поэтому перед похоронами, мне надо было поспать часа два. В нашем доме набралось много народа, поэтому пошел к тёще, где прилёг в спальне на кровать. Не успел заснуть, как услышал над собой злой окрик Валентины Ивановной: «Ты что днём завалился на кровать? Спать надо было дома»!

Попытался объяснить ей, что там покойник, всю ночь не спал, а днём мне предстоит провести ещё похороны. Тёща слушать меня не захотела, и спать не разрешила. Пришлось вставать и идти к родительскому дому.

На похороны Светланы никто из Светликовых не пошел, в том числе и моя жена Эльвира, которая сослалась на больную дочь Галину. Мне было обидно, но не подал вида. Когда люди считают себя умными, трудно с такими людьми спорить. Умные люди никогда не поймут дурака!

Дня через два днём зашел к Светликовым и увидел, что на полу в большой комнате разослана постель, на которой спят полуголые сын Валентины Ивановной Виктор со своей женой Алей.

Обратился к тёще со словами: «Виктору и Але можно спать днём, а мне нельзя»?  Валентина Ивановна заявила мне так: «Виктор приехал к себе домой, а тебе надо было спать у своих родителей»! Я взбесился: «Виктор свой, а я нет? Так? Живу с вашей дочерью одиннадцать лет, у нас двое детей и я чужой»? «Хоть сто лет живи! Как ты был для нашей семьи чужим, таким и останешься» - отрезала тёща.  «Раз так, то делать мне у вас больше нечего»!

После этих слов обратился к жене Эльвире: «Если ты по этому вопросу разделяешь точку зрения своей матери, оставайся у себя дома, если нет, собирай детей и мы завтра выезжаем в Братск».

С этими словами покинул квартиру Светликовых и пошел к своей матери, но по дороге к дому зашел в забегаловку с горя выпить пива.

***

Павильон, в который зашел, был пристройкй к стадиону «Динамо» (ныне - "Локомотив", прим. админа). Войдя в него, за одним из столиков увидел мужчину неопрятного вида, на груди которого болтались несколько медалей и орден «Красной звезды». Мужчина обращался к молодым парням со словами: «Угостите ветерана войны кружкой пива».

Облик мужчины чем-то напомнил мне некогда знаменитого футболиста нашего города Пашку Бурдинского, который работал в бригаде моего отца. Взял пару кружек и подсел к нему. Мужчина поблагодарил меня, а я спросил его: «Скажите, вы не Павел Бурдинский? Он взглянул на меня с удивлением и придавленным голосом выдавил: «Да, я Бурдинский! А ты меня знаешь? Где и когда мы с тобой встречались? Меня давно забыли и никто из молодых уже не узнаёт».

Я назвался кто я. Он хорошо отзывался о моём отце и сожалел о его нелепой смерти. Не стал расспрашивать Пашку про награды, хотя раньше думал, что он не воевал. Мы на прощание пожали друг другу руки и больше никогда в жизни не встретились. О дальнейшей его судьбе мне неизвестно.

***

Тысяча девятьсот шестьдесят девятый год принёс нам и нашей родне много горя. Кроме моей сестрёнки Светланы в этот год в автомобильной аварии погиб старший сын дедушкиного брата Петрака Василий. Следом за ним трагически оборвалась жизнь второго, самого любимого сына деда Петрака Павла, который сидел на перилах балкона четвёртого этажа и курил, но нечаянно покачнулся, не удержал равновесия, и камнем упал головой об асфальт. Это случилось на улице Орджоникидзе.

После смерти Василия и Павла их жёны повторно вышли замуж, и встретиться со мной не пожелали. Они посчитали виновными во всём родню, которая спаивала их мужей. Как объяснить людям, что не родня виновата, а сами пьющие люди. У водки ног нет, и она сама в дом не придёт. Не стоит мерить всех на один аршин.

***

Перед отъездом мамин муж Иван Иванович заверил меня, что всё будет хорошо,  он мать не даст в обиду.

На другой день, когда пришел к Светликовым, жена Эльвира была в сборе. Посадил свою семью в такси и, не прощаясь, уехали на вокзал, где ещё утром взял билеты до Братска. Через четыре дня мы были дома.