ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Глава 222. Секретарь ВЛКСМ цеха и мои ученики. Мастер Павел Мельников
Я был секретарём комсомольской организации и редактором стенной печати Колёсного цеха, поэтому у меня были ключи от «Красного уголка», где вечерами я проводил комсомольские собрания и работал над стенной газетой цеха. Кроме всего этого, ко мне прикрепили трёх ребят, которых я должен был обучить работе на осевых станках. Это были Володя Бурда, Володя Егоров и Василий Козлов.
Очень часто меня и всех молодых ребят заставляли катать колёсные пары на Выпорку и обратно в Колёсный цех. Володя Ермолаев был спокойным, но очень сильным парнем. Колесо от вагонетки, которое весило семьдесят килограмм, одной рукой он без перерыва выжимал по пятьдесят раз, а колёсную пару весом около тонны, но стоящую на рельсах, за шейку оси отрывал от рельса. Володя обладал силой русского богатыря.
Лёнька Клопов и Василий Лапшин не такие сильные, как Володя Ермолаев, но очень плотные ребята, работали на прессовке и распрессовке колёсных пар.
Помню, мы работали в третью смену. Лапшин Василий и Леонид Клопов пришли на работу с танцев и очень хотели спать. Ночным мастером был Володя Иванов. Когда он вышел из цеха, Васька Лапшин говорит мне: «Пока мастера нет, я немного прикорну у батареи, а как зайдёт, ты меня толкнёшь в бок, и я проснусь».
Я согласился. Васька сел на скамейку у батареи и сразу отключился. Зашел Володя, я стал толкать Ваську, но тот, как птица, распластал на батарее руки и лежит, как не живой. Подошел мастер, Володя Иванов, теперь мы вдвоём стали будить Лапшина, перебрасывая его с рук на руки, в буквальном смысле этого слова. Кое-как растолкали. Васька встал к прессу и принял рабочий вид.
Через некоторое время Володя подошел к нему, заглянул в лицо и говорит мне: «Смотри, он спит!» Я глянул, и глазам своим не поверил – Васька руками держался за штурвал пресса, а глаза у него были закрыты. Мы снова стали будить его и еле разбудили.
Володя выругал Лапшина и отправил его домой, пообещав о произошедшем случае начальству не докладывать. Васька ушел. Я больше никогда не видел людей, спящих стоя. Не поверил бы в такое, если не видел это собственными глазами.
Производственный мастер цеха Павел Мельников был очень вредным мужиком. Кто курил, у тех был перерыв на перекур, а я не курил, поэтому должен был стоять восемь часов у станка без отдыха. Это не так просто, к тому же у меня на ногах был врожденный варикоз вен. Простою несколько часов, ноги так затекают, что плакать хочется.
Если я сяду на пять минут к батарее, сразу ко мне направляется Мельников, у которого голова всегда была наклонена на бок, как у нашей курицы «Кривошейки». Наклонившись ко мне, он слащаво, колючим голосом спрашивает: «Что сидим?» Я ему: «Курю!» Он ехидно: «Я знаю, что ты не куришь!» Я: «Тогда отдыхаю!» «Отдыхать дома будешь, а сейчас план горит, надо работать!». Однажды мы работали в ночь, ко мне подошел Лёнька Клопов и шепчет на ухо: «Мельников за станком «Кревен» дрыхнет у батареи. Я ему сейчас устрою концерт!» С этими словами он от меня отошел.
Через несколько минут после его ухода, я увидел, как Лёнька пробежал мимо меня прямой дорогой на кран-балку. Смотрю, а следом за ним, с матами и страшным воем, бежит мастер смены Мельников. Лёнька включил мотор кран-балки, быстро заехал на середину цеха и остановился. Мельников не успел заскочить к нему и остался стоять внизу. Так несколько минут, один сверху, второй снизу, на «базарном языке» они громко обменивались диалогами.
Мельников угрожал Лёньке судом и увольнением, а тот, в свою очередь: «Вам на работе спать можно, а мне нельзя?» Мельников: «Кто спал? Я не спал». «Как, не спал? Я вам сонному в ширинку штанов половину маслёнки масла влил, вы не слышали, а говорите, что не спали? Меня накажут, вас тоже по головке не погладят» - парировал Лёнька.
Дело кончилось примирением сторон. Душа в цехе не было, поэтому Мельников мыться пошел домой, или в другой цех, где был душ. Лёнька сказал мне: «Вася, у тебя с собой ключ от Красного уголка? Открой его мне, я прилягу на часок там, а ты, как будешь уходить домой, меня разбудишь. Договорились?» Я ответил утвердительно.
Утром, перед уходом домой, я тряс Лёньку полчаса, а тот не мычит и не телиться. Со скамейки, на которой он спал, я опустил его на пол и стал тормошить, но и это не помогло. Тогда взял два щита, приготовленные для лозунгов, сложил их над Лёнькой домиком и на одном из них мелом написал: «Спи, пока не выспишься!» Не разбудив Лёньку, ушел домой.
Когда в понедельник пришел на работу, обиженный Лёнька меня встретил, выговаривая: «Ты, почему меня не разбудил? Из-за тебя в Красном уголке я весь выходной день проспал». Рассказал ему о том, как его будил, но он мне не поверил.
Что касается мастера Мельникова, тот никому ничего не сказал.
