ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Глава 244. Драка в парке. Свиркунов и Кантимиров. Возвращение Николая Гурского

Моя двоюродная сестра Вера Шаманская училась в Благовещенске в техникуме на финансово-экономическом  факультете. Она была дома на каникулах и скучала, поэтому решил её немного развлечь, пригласив в парк на танцы, Вера согласилась. Надел серый чехословацкий костюм, в котором когда-то на вокзал провожал Семёнову Эмму, и коричневую фетровую шляпу. В таком виде с сестрой Верой отправился в парк железнодорожников на танцы.

Никогда не враждовал ни с кем из ребят Рабочего посёлка, многих знал по работе в ЦАРЗе, а некоторые из них были моими комсомольцами.

Наши же «чапаевские» ребята постоянно из-за девчат с ними ссорились, а порой происходили и серьёзные стычки.

В тот вечер несколько танцев танцевал с сестрой  Верой. Через некоторое время она встретила своих подруг, стала танцевать с ними и с каким-то парнем. Вера была привлекательной блондинкой с осиной талией и красивыми серыми глазами.

Мешать Вере не стал. Мне захотелось побыть одному, поэтому вышел из танцплощадки в парк, но не успел присесть на лавочку, как  почувствовал на правом боку чью-то руку, а затем резкий рывок. Кто-то с силой дёрнул меня сзади так, что нитки на швах костюма не выдержали, поэтому он затрещал и распоролся по швам.

Развернулся, передо мной стояли два парня из Рабочего посёлка, которых хорошо знал. Ими были Кантемиров и Сверкунов. Кантемиров сквозь зубы процедил: «Ты что прилип к этой даме? Своих девчат мало?» Сначала даже не понял - о ком идёт речь.

Мне показалось, что они ищут повод подраться, но когда до меня дошло, что те имеют в виду мою сестру Веру, засмеялся и сказал: «Это же моя сестра!» Парни почувствовали, что попали  впросак, сразу стали извиняться передо мной за порванный костюм. Мне было обидно, но что мог требовать с них в такой обстановке? Какой спрос с дурака, если он дурак?..

Когда уже подошел к выходу из парка, там вовсю шла потасовка. У пробегавшего мимо меня Петьки Крючкова, успел спросить: «В чём дело?» Он  на ходу скороговоркой бросил: «Наши пацаны Сверкунова и Кантемирова порезали за то, что они на тебя напали». Хотел сказать, что произошло недоразумение, мы всё уладили, но тут кто-то крикнул: «Атас! Милиция!» Сразу все бросились в «рассыпную», ну и я рванул за ними. Кому охота быть схваченным, тем более что всё произошло из-за меня?

Впереди и позади меня бежало много ребят, но было темно, поэтому разглядеть и разобраться, где свои, а где чужие, было невозможно. В таком случае на личность никто не смотрит. Раз чапаевский, получай! Когда добежал до спуска в посёлок, где зимой меня пытались сбить с ног и раздеть, через железнодорожное полотно, со стороны Рабочего посёлка, выскочил мужчина, закричал: «Стой!» и бросился ко мне.

Даже не понял - кто он, поэтому схватил камень и с близкого расстояния наотмашь ударил нападающего. Он ойкнул, схватился за лицо и остановился, а я по прямой дороге побежал к дому, но тут со стороны улицы Чапаевской выскочила машина и, взвизгнув тормозами, остановилась, преградив мне дорогу.

Из машины вышли два милиционера и направились ко мне: «Кто ты и куда бежишь?» - спросил у меня один из них. Сказал, что бегу домой.

Они: «Почему бежишь?»

Я: «На меня зимой в том овраге напали два парня и хотели раздеть, но я убежал. Сейчас услышал крики и шум, решил бежать от греха подальше. Видите, как я одет?», а сам прижимал рукой то место, где костюм был разорван по шву. К нам, держась за голову, подошел тот мужик, которого я только что ударил камнём.

В темноте с трудом разглядел на нём погоны старшего лейтенанта милиции. Один из милиционеров спросил его: «Ни этот тип тебя разукрасил?» Старший лейтенант, пожав плечами, сказал: «Хрен его знает! Было темно, не разглядел». Моя убедительная речь, костюм и шляпа произвели на милиционеров впечатление и они задерживать меня не стали.

На другой день после этой драки, заштопав свой костюм, пошел на работу. Там у меня ребята спросили о драке, на что скривил душой: «Никакой драки не видел, в ней не учувствовал и слышу об этом впервые. Если бы её увидел, постарался бы всё уладить мирным путём».

О милиционере никому ничего не рассказал. Это была самооборона и без злого умысла. Случайность, это тоже преступление.

Вечером, когда пришел с завода, мать сообщила мне новость: «Из Колымы вернулся Николай Гурский. Говорят, что он сильно изменился. Сходи, проведай его».

Пошел к Гурским, у ворот меня встретил парень среднего роста с пронзительным взглядом серых глаз. Он как-то недружелюбно отнёсся к моему визиту. Вся его речь состояла из блатных выражений, наполовину пересыпанных отборными матами. Мне он не понравился потому, что от того Кольки, которого знал до тюрьмы, ничего не осталось. Передо мной был совсем другой человек, который плевался сквозь зубы, курил, матерился и корчил из себя ни весть что. Особой дружбы у нас с ним не получилось, но иногда после того, когда Николай в парке с кем-нибудь дрался, мне приходилось сопровождать  его домой.

На работу и с работы в ЦАРЗ ходил пешком. Мой путь лежал под Бетонным мостом, затем по насыпи Малой амурской железной дороги до пересечения её с шоссе, которое проходило мимо проходной завода из города в посёлок Ударный. После того, как меня зимой под Бетонным мостом пытались остановить, стал носить с собой «консервный нож», который мне подарил Саня Острый, а иногда прихватывал японский кинжал.

На проходной завода меня уже хорошо знали и не шмонали. Ночью после второй смены возвращался домой по насыпи полотна Малой Амурской детской железной дороги в сторону Бетонного моста. Издали заметил, идущего навстречу мне крепкого, высокого парня. С одной стороны линии было болото, со второй заводские склады. Разойтись с этим парнем у меня не было никакой возможности.

На всякий случай, перешел на другую сторону полотна, но парень сделал тоже, что сделал я. Хорошо, думаю, на что напрашиваешься, то и получишь! В этот вечер у меня был с собой не "консервник", а японский кинжал в ножнах, спрятанный в брюки со стороны тела. Держа его за рукоятку, не сворачивая в сторону, пошел смело навстречу своей судьбе.

Метра три, не доходя до меня, парень остановился и с усмешкой сказал: «Куда направился, молодой человек?»

Я, в тон его голосу, ответил вопросом на вопрос: «А, ты откуда канаешь, старче?»

Он: «От Бетонного моста».

Я ему: «А я иду туда».

Он: «У тебя закурить не найдётся?»

Обратил внимание на то, что он щелкает семечки, поэтому говорю ему: «Не курю, а семечек у тебя много?»

Он: «Есть».

«Раз есть, сыпь» - говорю ему. и протягиваю вперёд левую руку, а в правой руке сжимаю рукоятку кинжала, готовый в любой момент пустить его в дело. Парень насыпал мне в ладонь семечек, потом обошел стороной, не сводя с меня взгляда, из кармана достал небольшую финку, повертел ею в руке и произнёс: «Вижу, что ты свой парень!»

Я выкинул впереди себя правую руку, в которой при свете луны блеснуло лезвие кинжала, произнёс: «Ничего! Бывает! Канай своей дорогой!»

Он направился в сторону завода, а я же некоторое время оставался стоять на месте. Пройдя несколько шагов, парень оглянулся в мою сторону, махнул мне рукой и пошагал дальше. Мне показалось, что он напугался меня больше, чем я его.

Авантюризм, риск и смелость – тройка резвых коней, которая может спасти тебя от погони, или на крутом вираже опрокинуть. По своей натуре ближе стою к рискованной авантюре. Ещё Александр Суворов учил: «Самая лучшая защита - нападение». Да и в народе говорят: «Или грудь в крестах, или голова в кустах!»