ЗАКРЫТЬ НЕЛЬЗЯ РАБОТАТЬ
Руководитель Музея истории Дальнего Востока имени Арсеньева Виктор Шалай
По культурным учреждениям: театрам, галереям, музеям… - введенные из-за коронавируса ограничения ударили особенно сильно: их деятельность предполагает физическое присутствие посетителей в соответствующей точке, что сейчас невозможно. Когда «храмы культуры» вновь заработают в нормальном режиме - никто не знает. В онлайн-конференции, проведенной медиахолдингом PrimaMedia, принял участие Виктор Шалай - руководитель Музея истории Дальнего Востока имени Арсеньева и создаваемого в настоящее время федерального музея-заповедника «Владивостокская крепость». Он рассказал о том, как живет музей в сложившейся ситуации и чего нам стоит ожидать в ближайшем будущем.
«Наш музей «разбросан» по разным городам Приморского края, одна команда реализует два федеральных музейных проекта - имею в виду Музей истории Дальнего Востока и музей-заповедник «Владивостокская крепость». Поэтому ощущение локомотива, которому сорвали стоп-кран на полной скорости, прошло не сразу. Не буду лукавить, что мы сразу перестроились, поняли, как мы сейчас будем делать свою работу, пытаться ее хоть в каком-то горизонте прогнозировать… Тотальная неопределенность и необходимость остановиться в одну секунду - это, конечно, был большой стресс, - говорит Виктор Шалай. - Эта ситуация преодолена, подразделения музея подладились под эту ситуацию, выстроили графики работы, кто смог - обеспечил себя работой на удаленке, кто нет - того мы обеспечили. Самой незащищенной категорией оказались смотрители. Почти все они у нас относятся к категории 60+, а значит, им автоматически запрещено выходить из дома. До некоторого времени им была гарантирована заработная плата, но потом оказалось, что они должны еще и должны остаться без зарплаты… Мы особенно переживали именно за них и придумали довольно простой и, на мой взгляд, трогательный вариант. Очень нужная для музея деятельность, которую может выполнять каждый смотритель, - клеить конверты для хранилищ. Оказалось, что у нас есть потребность в пяти тысячах конвертов для коллекций нумизматики и еще в каком-то количестве для прочих коллекций - фотофонд, негативы и так дальше. Мы решили: пусть это станет небольшим развлечением на ближайший месяц, которое будет гарантировать людям и занятость, и вовлеченность в общемузейный процесс, и самое главное - сохранение заработной платы. Знаете, японцы клеят журавликов как знак мира - а мы будем клеить конверты для старых монет, пусть это будет символом, карантинным оригами на наш музейный лад, тем более что все это потом пойдет в работу. У остальных категорий сотрудников все более-менее хорошо, люди подладились».
Хотя залы пустуют, сотрудники музея продолжают работу - по разным направлениям.
«Очень горжусь тем, что мы осилили два полноценных выпуска в рамках Школы наследия - это потрясающий культурно-просветительский проект, существующий большей частью в Москве, но, как и всем, карантин дал им возможность выйти за пределы разговоров о наследии Москвы и поговорить о наследии других городов, - рассказал Шалай. - Поступило предложение от Школы наследия сделать два выпуска о Владивостоке. Один - общий обзор о том, что такое наследие Владивостока - архитектурное, историческое. Второй посвящен фортификационному комплексу Владивостокской крепости (подробнее - на heritage-school.ru, речь идет о записанных в период карантина лекциях члена-корреспондента Академии архитектурного наследия советника Российской академии архитектуры и строительных наук эксперта Минкультуры РФ Анны Мялк. - Ред.). Это наш первый опыт производства полноценного телевизионного материала с помощью собственных и привлеченных интеллектуальных ресурсов, который дает нам оптимизм в части развития этого направления. Нужно обрасти хорошей технической командой, найти общий язык с разными людьми, и получится собственная музейная телестудия».
Когда музеи смогут вновь нормально работать, - никто не знает, но Шалай предлагает смотреть на вещи спокойно:
«Я живу в морском городе, некоторые члены моей семьи подолгу уходили в море. В том числе мама была вынуждена уходить на 8-9 месяцев. Это расставание сродни нынешнему расставанию с посетителем. Давайте представим, что мы просто ушли в рейс… Я лишен иллюзий, что все в ближайший месяц после отмены карантина побегут в музей. Есть много запретов на очень важные для людей вещи - посещать своих близких, пожилых родственников, кладбища… Давайте не забывать, что у людей есть целая жизнь. Думаю, первые месяц-полтора люди будут заниматься только этим. Людям нужно будет время на самореабилитацию. Встретимся чуть позже, в этом нет особой проблемы. Выберут сами музей как способ терапии и релаксации после стресса - хорошо, не выберут - это нормальный выбор, к которому я отношусь с уважением. Как мы не были готовы к началу ситуации, так не будем готовы к ее завершению. Когда она закончится, мы не знаем, как все это отразится на ситуации большого города или сельской местности - мы ничего этого не знаем, рассуждаем в ситуации полной неопределенности. Поэтому я как житель города, полного туманов, предлагаю двигаться очень мелкими шагами, чтобы не свалиться с горки и не покатиться кубарем вниз. Но наше профессиональное счастье заключается в принадлежности к сфере, где творчество помогает минимизировать боль, стресс, силу удара. Мы адаптивны, поэтому что-нибудь да будет. Мы что-нибудь да придумаем, где-нибудь экскурсию да проведем, не в здании, так в парке, не в парке, так в онлайне. Но очень важен вопрос, как музей будет гарантированно капитализировать свою деятельность в ситуации неопределенности. То, о чем побаливает моя директорская голова: как, оставаясь в ситуации неопределенности, думать хотя бы о минимальной капитализации нашей деятельности. Где-то поможет государство, компенсирует какие-то расходы, но музей все равно должен развиваться, а, как мы знаем, в основном он развивается на собственные доходы. Вот эта загадка меня жутко волнует, мы с коллегами только начинаем ее разгадывать».
Олег Макаров,
