ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Глава 238. Комиссаров. Художник и охранник. "Медвежатник"
Другой заключённый, по фамилии Комисаров, свою историю рассказал так. «Закончил войну капитаном, с фронта воинским эшелоном возвращался домой. На одной, не помню какой, станции наш поезд, по неизвестной мне причине, долго не отправляли. Я стоял на перроне и курил, когда ко мне подошли два майора и спросили: «Капитан, ты долго будешь здесь стоять?» Ответил: «До той минуты, как объявят отправление».
Они умоляюще попросили: «Друг, нам надо сбегать по нужде, минуту присмотри за нашими чемоданами. Мы мигом обернёмся туда и обратно».
Не успели они повернуть за угол, как ко мне подошли два особиста и спросили: «Капитан, твои чемоданы? Что в них?» Сказал, что чемоданы не мои, и об их содержимом не знаю. Сейчас, мол, подойдут хозяева этих чемоданов, вы у них обо всём и спросите. Особисты подождали майоров несколько минут и приказали мне: «Капитан, не валяй дурака, бери чемоданы и топай за нами».
Когда в комендатуре их открыли, там оказалось оружие, за которое мне и сунули пятнадцать лет. В лагере залетел ещё на червонец. Прихожу, а двое хмырей полотенцем душат третьего. Мне они сказали: «Берёшь на себя, будешь жить! Нет, ляжешь с ним рядом». «Кому охота умирать? Эти убийства взял всё на себя и мне ещё прикинули червонец».
Когда мне говорили про «медвежатников», в моём воображении рисовались крепкие, здоровые молодцы с громадной мускулатурой и толстой шеей. Как-то к нам в цех заглянул тщедушный рыженький, невзрачный мужичёк , маленького роста, который был навеселе. «Что отмечаем?» - спросил я. «Через два месяца выхожу на свободу!» - ответил он. «Сколько и за что сидел?» - ради любопытства спросил его я.
«Двадцать оттянул. Медвежатник я и в законе!» - с гордостью ответил он. «Ты - медвежатник? Да тебя щелчком можно прибить!» - пошутил я. «Медвежатник - человек, который любой замок может открыть руками и головой, а не тот, кто рёбра ломает.
Вот, например, не так давно в Управлении Амурской дороги утеряли ключи от сейфа, где лежала зарплата для работников всей дороги. Меня несколько дней уговаривали, чтобы открыл сейф, а я про себя думаю – ловушка.
Хотят спровоцировать, а потом срок добавить. Долго не соглашался на их уговоры. Мне клялись, что всё будет нормально. В конце концов, они уговорили меня, но поставил условие – когда стану открывать сейф, чтобы никого из охраны рядом со мной не было.
Они выполнили все мои условия, но здание взяли милицией в кольцо. Это сделали для того, чтобы от них не сбежал с деньгами За открытие сейфа, мне отвалили немного «косых», вот теперь и веселюсь».
«Выйдешь на свободу, чем заниматься будешь?» - докапывался я.
«Чем вор занимается? Буду воровать. Вот чем! Вся моя жизнь прошла в лагере. Родители умерли, связи с сёстрами нет, хаты нет, семьи нет. Чем мне ещё остаётся заниматься? Профессия у меня - вор. Вот и всё! Если бы мне первый срок дали ни червонец, а меньше, может, тогда бы начал другую жизнь, а так вся моя жизнь прошла за колючей проволокой...»
***
Сидели в лагерях и такие люди, о которых вспоминать смешно и грешно. В сталинское время простому человеку запрещали рисовать портреты вождей. Для этого мало иметь художественное образование, необходимо было на это получить разрешение от органов НКВД и выше.
Сашка Острый представил мне двух заключённых, которых в лагере называли «закадычными друзьями». Один из «друзей» нарисовал портрет Сталина и повесил его над своими нарами, охранник увидел портрет, сорвал его со стены и бросил в урну. Тому заключённому, который нарисовал портрет Сталина, добавили срок, а охраннику, который сорвал этот портрет, дали десять лет лагерей. Вот так они стали «закадычными друзьями».
