ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Глава 249. На одно лицо. Ударная 34-я смена
Закончив мытьё, призывники разошлись по номерам своих команд. У каждого новобранца спрашивали размер одежды, после чего выдавали вещевой мешок и большую стопку белья.
Когда нас переодели в одинаковую, морскую форму, мы перестали узнавать друг - друга. Все, как китайцы, мы выглядели на одно лицо. После переодевания нас построили по номерам команд и приказали следовать за «покупателями».
Мишку Татаренко усадили на один катер, а меня на другой, объяснив: «Сейчас пойдём на остров Русский в учебный отряд, где вы пройдёте «курс молодого матроса», примете присягу и получите специальность, только после этого вас для прохождения дальнейшей службы направят на корабли и другие части военно-морского флота».
Катер, на котором был я, пересёк бухту и пошел в направлении острова Русский. Подойдя к нему, нырнул в узкий канал и мы, пройдя через него, оказались в просторном дугообразном заливе. Справа от канала, как нам объяснили, остался мыс «Святая Елена», слева учебный отряд «Школа оружия».
Когда наш катер шёл по бухте, обратили внимание на обгоревший остов громадного корабля. Наше любопытство удовлетворили: «Это минный заградитель «Ворошилов». По неизвестной причине он взорвался и сейчас ждёт своей дальнейшей участи».
По бухте мы прошли вглубь острова довольно далеко, затем пришвартовались у небольшого деревянного пирса. Нас высадили на берег, построили в колонну «по два», проверили по спискам и приказали идти к кирпичным зданиям, которые с катера видели на сопке.
Кирпичные дома, в которых нам предстояло жить, сопровождающие нас старшины, называли кубриками, а столовую, в обычном каменном здании, камбузом. Здания, в которых предстояло нам жить, стояли на возвышенности и были расположены в один ряд. В стороне от них были пекарня, санчасть и штаб школы связи.
С площадки, на которой стояли, хорошо просматривалась бухта, по которой прошел наш катер. На противоположной стороне залива стоял ещё один остов громадного корабля, на котором большими буквами было написано «ИНДИГИРКА». Пока матросы ожидали дальнейших указаний, мне в голову пришла мысль, что в этой бухте кладбище сгоревших кораблей.
Обратили внимание на стадион, который находился на ровном месте, но гораздо ниже кирпичных зданий, поэтому спросил старшину: «Мы там будем играть в футбол?» На что он ответил: «Скоро на этом стадионе вы наиграетесь вдоволь. Это плац, на котором состоятся общешкольные построения и проводятся занятия по строевой подготовке».
Нас построили и объявили: «Вы прибыли в Школу связи Тихоокеанского флота, с этой минуты являетесь курсантами, следовательно, должны беспрекословно выполнять все приказы своих командиров. Сейчас вас отправят по своим подразделениям, которые у нас называются сменами, накормят, и вы получите указания по распорядку дня.
***
Мне сказали: «Матрос, Шиманский, вас определили в «ударную», шестьсот тридцать четвёртую смену». Меня удивило одно обстоятельство - почему все смены обычные, а моя ударная? Всё стало на свои места, когда ближе познакомился с матросами из «ударной смены».
По характеру я человек авантюрного склада. Когда в военкомате у меня спросили о спорте, чтобы попасть на флот, наговорил много приукрашенной правды и неправды. Сказал, что у меня второй разряд по плаванию, третий по шахматам, играю в духовом оркестре, занимаюсь футболом, акробатикой и многим другим. В тех случаях, когда я врал дома, мать обычно говорила: «Наплёл целый короб арестантов».
В нашу смену вошли ребята многих национальностей, но все они были спортсменами и музыкантами. Вадим Храмцов имел первый разряд по вольной борьбе, Николай Крутиков и Алик Багдасарян первые разряды по боксу. Марзоев Омар-бек имел первый разряд по самбо.
В нашей смене было много хороших парней с Закавказья, но мы никогда не слышали, и не говорили друг другу те обидные слова, какие сейчас говорят на людей кавказкой национальности. Нам внушали: «Моряки - одна большая, дружная семья».
"На гражданке" привыкли к свободному передвижению, сейчас, даже по нужде, надо было ходить только строем. Весь распорядок дня был расписан по минутам и выполнялся строго по уставу. Когда мы ложились спать, нам сказали: «Запомните, на флоте в тельняшках не спят».
В шесть часов утра – подъём, зарядка, умывание, завтрак, занятия строевой подготовкой на плацу, потом в классах учёба по специальности и так далее. На личное время отводили всего один час, в течение которого мы должны были успеть подшить чистый подворотничок на бушлат, привести в порядок форму, написать письма родным и близким. Первые дни службы всем показались каторгой, потому что было тяжело уложиться в один час. На личные нужды дополнительного времени не давали.
В учебном классе нас учили правильно держать руку на телеграфном ключе, тренировать кисть руки, на слух изучали азбуку «Морзе». Телеграфным текстом вели между собой приём и передачу. Наши инструкторы – радиотелеграфисты внимания заостряли на музыке буквы, а не на «тире и точках». Они говорили нам: « Буква «А» звучит, как «сито». «Ти-та», буква «Я», как «сито – сито». «Ти-та-Ти-та», «Л», как солдатики - «ти-та-ти-ти» - и так далее.
По два часа в день, а то и больше, мы занимались строевой подготовкой на плацу. Командовал нами заместитель командира школы по строевой части майор Макаренко. которого за излишнюю придирчивость и крик матросы не любили.
Командиром школы связи был капитан первого ранга Лившиц, техническим руководителем - капитан второго ранга Ильюхин, командир нашей смены - старшина первой статьи Горячих, который хорошо играл на аккордеоне и в школе вёл кружок художественной самодеятельности. Командиром шестой роты был высокий, но седой лейтенант Фёдоров.
После разоблачения Берии, обратился к Фёдорову с желанием рассказать ему о разведчике полковнике Борисе Фёдоровиче Неймарк, которого до призыва на флот встретил в лагерях для заключённых людей, работая на заводе в системе МВД. Фёдоров слушать меня не стал и посоветовал: «Об этом никогда, никому не заикайся, иначе дело может кончиться плохо. Это тебе не угроза, а дружеский совет».
Понял, что люди боятся говорить о правительстве лишнее, и принял это к сведению.
