ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Глава 272. Бушлат Ивана Зарубы. Случай в чайной. Нашатырный спирт

Неожиданно выпал снег и ударил мороз. Сергей Храмов решил пробежаться с карабином по лесу. Когда он вернулся, в его руках был, заколотый штыком, маленький оленёнок. Спросил его: «Зачем малыша загубил? Какой из него навар?» Он сказал, что в лесу снег взялся коркой, в которую, ломая свои ноги, проваливаются козы и олени. Этот оленёнок сломал себе ноги и погибал. Что мне оставалось делать?» Сергей ободрал оленёнка, мясо сварил, а шкурку он подарил мне. Есть блюдо с оленёнка я не стал, но шкурку взял на память.       

***

К тому времени, когда подходила демобилизация, запасов спиртного у нас не было потому, что все грузы в Маргаритово и другие деревни, пошли через Пфусунг, а выпить на прощание с ребятами очень хотелось. Денежного довольствия, которое нам стали давать, на водку не хватало. У меня созрел план, о котором сказал только Сергею Храмову: «Сергей, давай бушлат Ивана Зарубы, который он перелицевал, продадим и пропьём, только Ивану Заруба об этом говорить  ничего не говорить. Договорились?

Взамен этого старья отдам ему свой новый бушлат. Иван мерил его и он ему в пору. Через месяц мне положен второй».

Бушлат мы продали, набрали водки и пригласили за стол Ивана, который до этого  ходил в подавленном состоянии и глубокой депрессии. Нашему приглашению он обрадовался, а когда выпил, повеселел, обнял меня и говорит: «Сынок, это ты расщедрился с водочкой?» Улыбнулся, подмигнул Сергею и говорю: «Как бы ни так! Знаешь, на какие деньги мы пьём? Вчера продали твой бушлат и теперь эту сделку обмываем».

Иван выскочил из-за стола и бросился к вешалке. Не обнаружив там своего бушлата, вышел к нам со слезами на глазах. Я принёс свой бушлат и говорю: «Не плачь, папаша! Дарю тебе свой бушлат, он на много лучше твоего перелицованного!» Все засмеялись, а Иван: «А, ты как?» Ему в  ответ: «Через месяц получу второй, а пока похожу в шинели. За службу нам положено шинель и два бушлата, или две шинели и один бушлат. Ты брал две шинели, а мне одной хватило! Вот и всё!» Через месяц я получил новый бушлат.

***

Третьего марта тысяча девятьсот пятьдесят шестого года было воскресенье, но в этот день по всей стране проходили выборы в местные советы, Мы с Иваном Заруба возвращались с командировки через бухту Пфусунг. Мы были голодны, и нам очень хотелось поесть. Зашли в чайную, сели за столик, купили по пирожку и по стакану горячего чая. Только собрались перекусить, как в помещение чайной ввалилась толпа молоденьких женщин, которые подошли к стойке и попросили по сто пятьдесят грамм водки и по пирожку. Из их разговора мы поняли, что это учителя.

Мы, как оплёванные, сидели перед своим чаем, но тут Иван не вытерпел и говорит: «Посмотри, бабы нам носы  утёрли грязными трусами. Давай и мы закажем себе грамм по сто пятьдесят, а то нам будет холодно ехать на попутках и далеко. Пока доберёмся до поста, выдохнется». Решено, сделано! Мы не упали в грязь лицом – на последние гроши выпили казённые по сто пятьдесят.

Вскоре мы поймали попутную машину и тронулись в путь. С нами в кузове бортовой машины ехали какие-то старушки. Несмотря на морозы, мы были в полуботинках потому, что по форме одежды морякам зимней обуви не положено. Ноги подмерзали, но пошевелишь пальцами, и они отходили.

Сердобольные старушки кинули мне тряпки для того, чтобы я укутал ноги, но мне было перед ними неловко, и я отказался. Моряк всегда должен хвост держать пистолетом, иначе он не будет считаться моряком.

Когда мы прибыли на пост, к моему удивлению, Иван  достал из кармана закупоренную бутылку со светлой жидкостью и сказал: «Сынок, буди ребят, мы сейчас будем отмечать наше прибытие. Пока бабки кутали тебя в тряпки, я у них спёр бутылку спирта».      

Ребята, обрадованные тем, что предстоит выпивон, соскочили с постелей и начали готовить закусон. Вокруг стояло оживление, шутки и смех. Когда все уселись за стол, Иван достал бутылку, на которой половина этикетки отсутствовало, а на второй виднелась надпись «спирт». Ребята принесли воды для того, чтобы развести спирт, а когда открыли бутылку, из неё пошла такая вонь, от которой все моряки зажали носы пальцами и стали вскакивать со своих мест. Вместо улыбок на их лицах появились гримасы.  В бутылке оказался нашатырный спирт.

Что было после этого, описать невозможно. Ивана за то, что он перебил сон и помешал спать, материли по всем швам, а Заруба со свойственным ему спокойствием, разводил руками и оправдывался: «Кто знал про такое? Половина этикетки на бутылке не было, я и подумал, что это питьевой спирт».

Иногда человеку безразлично, что о нём скажут, но частенько это выходит ему боком.

Немного погодя пограничники из бухты Пфусунг нам рассказали такую историю. В тот день, когда вы посетили нашу чайную, полувоенный катер делал перегон, но на вызовы береговых постов не отвечал, поэтому на перехват его послали два торпедных катера, которые загнали его к нам в Пфусунг. Вы, видимо только – что ушли, а учителя шумной компанией ещё сидели за столиками. Моряки не удержались и со своим командиром, капитан-лейтенантом Подойницыным, тоже немного выпили.

Когда вышли из бухты, обратили внимание на идущий из Владивостока в сторону бухты Ольга, теплоход «Приморье», который некогда принадлежал Геббельсу и носил другое название. Он был взят нашими войсками в качестве трофея и переименован в «Приморье».

Подойницын хотел показать свою лихость – на большой скорости два торпедных катера рванулись наперерез «Приморью», тот застопорил машины и встал. С победоносным видом катера проскочили перед носом теплохода и взяли курс в базу.

Говорят, что после этого случая Подойницына списали на берег и судили. Жизнь, как дорога, полна неожиданностей и опасностей, на которой можно спотыкнуться и разбиться, или наделать кучу ошибок, после чего каяться, не смотря на это, она прекрасна.