ИЗ РЕДАКТОРА В СЛЕСАРИ!

Смерть Олега Шкирятова вернула меня и моих коллег в 90-е. Мы были молодыми и дерзкими. Мы пытались быть свободными. А он всех нас защищал…

Представьте, в 90-е читали газеты и даже подписывались на них. Тогда еще почтовые ящики в подьездах Благовещенска не так рьяно бомбили хулиганы. Интернет напрочь отсутствовал. Амурское телевидение по старинке вещало в унисон с дряхлеющей политикой КПСС.

И единственным глотком свободы в Приамурье оставался еженедельник «Амурский комсомолец», которым руководил выходец из местной райчихинской прессы молодой коммунист Олег Викторович Шкирятов.

“Впервые в своей истории газета «Амурский комсомолец» набрала тираж в 50 тысяч экземпляров. Это было единожды. И именно при Шкирятове

Он пребывал тогда в самом расцвете сил, обладал сногсшибательной улыбкой и вежливыми манерами, защищал подчиненных от партийных боссов и внимательно следил за подходившей к финалу подписной кампанией 1990 года.

В середине декабря, получив данные из отдела подписки, в «Амурском комсомольце» устроили чаепитие… и не только. Впервые в своей истории газета набрала тираж в 50 тысяч экземпляров. Это было единожды. И именно при Шкирятове.

… Когда Олега забирали в областной центр, редакция райчихинского «Горняка» находилась в оцепенении.

«Нашего любимчика, нашего уважаемого заместителя редактора переводят в областную молодежку, – возмущались в коллективе местной газеты. – Мы всё понимаем. Для Олега это повышение. А что нам делать?»

Но в самом большом шоке от предстоящего отьезда Шкирятова находилась их неразлучная с детства четверка «смелых и отважных друзей».

«Мы с Олегом не расставались с самого детского садика, – вспоминает Сергей Жорник. – Потом в одной школе учились, на танцплощадку вместе бегали. Даже поехали поступать в Хабаровский политехнический институт.

Помню, между экзаменами потащил меня Олег в городской парк. И уболтал прокатиться на аттракционе "Самолетики". Во время самых крутых виражей Олежа напевал "Под крылом самолета о чем-то поёт…" Напевал до тех пор, пока аттракцион не застыл в одной точке, когда мы остались висеть вниз головами, еле уцепившись за железные поручни. Нас, оказывается, не совсем крепко прикрепили ремнями. Длилось это всего несколько секунд. Но страху мы тогда натерпелись!

Когда Олег уезжал в Благовещенск, я ему припомнил эти "Самолетики": "Кто же меня катать будет?" Олег был моим самым лучшим другом, представьте, мы продружили больше пятидесяти лет. В армию друг дружку провожали. Олега в морфлот призвали – три годика, от звонка до звонка. А уже после службы он был свидетелем на моей свадьбе в декабре 83-го, а я гулял на его – в августе 84-го. Всё это происходило в Райчихинске».

А в стране гремела горбачевская перестройка. И «красное Приамурье» потихоньку избавлялось от брежневского наследия, когда рот закрывали всем и по любому поводу. Но только не редакции «Амурского комсомольца».

«Это были годы, которые забыть невозможно, – рассказывает редактор еженедельника «Моя Мадонна», а в ту пору ответственный секретарь «АК» Ирина Ушакова. – Отстаивать приходилось почти каждый номер газеты, но зато из киосков она расходилась влёт, её популярность в те годы зашкаливала.

Иногда материалы снимались в последний момент, было и такое, что останавливали газету уже в типографии, и начиналась утомительная война за номер. Работая над очередным выпуском, мы засиживались в редакции глубоко за полночь. Однажды в семь утра я входила в подъезд собственного дома, из которого на работу выходил мой муж – врач-реаниматолог».

Вот так Ирина спасала демократию. А её муж Александр спасал людей.

Вы думаете, нам многое дозволялось? Степень дозволенного мы определяли для себя сами. И нас всегда поддерживал Олег. А потом вызывался на ковер и после проработки в обкоме партии выжатый как лимон доползал до кабинета на восьмом этаже. Мы всё это видели и понимали. Но он никогда не позволял себе сбрасывать этот негатив на сотрудников своей редакции, он внешне очень спокойно и без эмоций держал удар. Думаю, что при другом редакторе в ту пору газета была бы совсем иной.

Лично мне было глубоко наплевать на то, что думают обо мне в партийных коридорах. Но доставалось-то за всех нас Олегу. Я как-то спросил Шкирятова: «Ты еще не пожалел, что вытащил меня из Экимчана?» «Я жалею, что не нашел еще парочку таких дерзких, как ты», – ответил мне человек, который был готов в самое ближайшее время расстаться с партийным билетом и своей должностью.

…В редакцию селемджинской районки «Горняк Севера» ввалился мужчина в мохнатой зимней шапке (знал, куда ехал!) с хитрой улыбочкой на худощавом лице и большими амбициями по жизни. Представился обозревателем «Амурского комсомольца» Александром Петрищевым, полистал подшивки, пообщался с общественниками Экимчана и задал вопрос мне: «А ты чего тут делаешь, парень? Там в Благовещенске есть серьезное издание, есть серьезный редактор Шкирятов и серьезная журналистика».

Через пять месяцев я был вызван на стажировку, и после её успешного, как оказалось, прохождения обком комсомола по представлению Шкирятова направил в Экимчан письмо о переводе меня на работу в «Амурский комсомолец».

В конце июня 1989 года я прилетел в Благовещенск и первые три месяца прожил в квартире своего редактора. Вместе с его супругой Татьяной и их малолетними сыновьями – трехлетним Мишкой и четырехлетним Витей. Сегодня они уже оба являются отцами. У Михаила – пятилетняя дочь Лада. А у Виктора их две – Наташа и Ира. «Дядя Сережа, хотите посмотреть комнату, в которой вы жили почти 30 лет назад?» Они такие уже взрослые, а я по-прежнему для них – дядя Сережа.

Когда освободилась комната в редакционной малосемейке, я наконец съехал в общежитие от Шкирятовых.

«А вот этот маленький балкончик я прекрасно помню, – делится воспоминаниями большой друг семьи Вера Михайловна Петрищева. – Здесь мы прятали от КГБ Логвинова и здесь Олег Викторович под "рябину на коньяке" проводил наши политинформации, обсуждая московский путч 1991 года и содержимое экстренного выпуска газеты "Амурский курьер"».

К этому событию, весь наш журналистский актив «АК» уже трудился в разных местах. Я выпускал программу «ЛИК» на ART-видео. Ирина Ушакова возглавила только что созданную в Приамурье женскую газету «Моя Мадонна». А Олег Шкирятов и вовсе совершил маневр, представить который сегодня крайне невозможно. Он сдал свой партийный билет и от ответственных постов и партийных проработок укрылся в ЖЭКе, устроившись самым рядовым слесарем. Он помогал простым людям: устранял засоры, чинил туалетные бачки, налаживал водопровод и канализацию.

Когда воплотился в жизнь анекдот о слесаре, которого вызвали в обком партии для замены трубы, а он изрек: «Оооо, да тут всю систему менять надобно!», я возглавил пресс-службу амурского губернатора Кривченко и забрал Олега Шкирятова к себе. Теперь уже я стал для него маленьким шефом.

Потом была огромная жизнь и очень редкие встречи на всяких днях рождения. То есть по поводам. А без поводов почти не встречались.

В последние несколько лет Олег сильно болел. Но семья не беспокоила друзей просьбами о содействии. «Справлялись со своей бедой сами, – говорит Татьяна Шкирятова. – Как только болезнь отступала, бежали на природу, к шашлыкам, рыбалке, грибам, свежему воздуху и… внучкам, которых Олег обожал больше жизни.

После нового года мы почти прописались в больнице. 28 февраля Олега прооперировали, удалили большую часть печени».

Супруга, почувствовав неприятное, попросила старшего сына срочно прилететь из Находки и попрощаться с отцом. Но Виктор не успел. Когда он вошел в благовещенский дом родителей, ему сообщили, что отец накануне вечером умер.

Смерть Олега Шкирятова вернула меня и моих коллег в 90-е годы. Сколько там было прекрасного! Как же хочется перелететь в это время. Вспомнить себя молодыми. Вспомнить о чем мечталось... Вспомнить нашу безудержную дерзость в желании быть свободными.

«Олег ушёл слишком рано, – говорит Ирина Ушакова. – И на одного хорошего человека в мире стало меньше... Он был действительно хорошим человеком. И глубоко порядочным, до мелочей. Такие люди не часто встречаются...»

Сергей Логвинов

Источник - ИА АмурИнфо