ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Глава 383. На уборке картофеля. Работа, учёба. Последняя воля матери
Первого сентября Галина пошла в школу в пятый класс, а я вышел на работу. В то время городские предприятия держали шефство над колхозами, поэтому дней через десять после моего выхода на работу, весь наш цех отправили на уборку картофеля в деревню Леоново. В нашей лаборатории на практике были студенты из Красноярска, которые тоже поехали с нами.
Из всех студентов мне хорошо запомнилась симпатичная девушка Люба, по фамилии Рео, Алла Кабанова и Миша, фамилию которого, к сожалению, запамятовал. Миша, на мой взгляд, был спокойным, курчавым, рыжеволосым и очень симпатичным парнем. Он чем-то напоминал мне Сергея Есенина. Миша и Люба Рео с первого до последнего класса учились в одном классе, а потом три года в техникуме. Миша безумно любил эту девочку, никогда ей не грубил и был к ней очень внимателен. В прошлом я был комсомольским вожаком, поэтому с молодёжью быстро нашел общий язык и стал среди них своим. У этих ребят от меня не было секретов.
Люба, назло Мише, любила флиртовать с парнями, и как-то в откровенной, дружеской беседе со мной, при Мише сказала мне: «Василий Иванович, Миша надоел мне до чёртиков! Он не даёт мне шагу ступить в сторону. Скажите этому человеку, чтобы он отстал от меня!». Ответил Любе: «Люба, чем не нравится тебе такой сокол? Ты, возможно, отворачиваешься от своего счастья! Потеряешь Михаила, всю жизнь будешь жалеть об этой потере. Подумай об этом!».
Кабанова Алла была девочкой симпатичной, весёлой и озорной. Днём мы копали картошку, а вечерами у костра организовали концерты художественной самодеятельности: пели песни, читали стихи и этим немного скрасили наше пребывание в колхозе.
***
За год работы на БЛПКа в КИПиА я зарекомендовал себя только с хорошей стороны. Ко мне за помощью обращались многие электрослесаря. Евгений Александрович Волков и Пётр Савельевич Чуб - наш «великий изобретатель», не гнушались своим самолюбием, обращаться ко мне за помощью. Владимир Панов и Владимир Гордионов работали спустя рукава, часто их работа заключалась не в ревизии прибора, а в простой их чистке, поэтому из цехов много раз приходили им возвраты.
Я был избран редактором стенной газеты цеха и профгруппоргом. За теоретическими знаниями в области автоматизации ЦБП, мне пришлось идти учиться в вечерний техникум, куда директор техникума Николай Васильевич Пернай принял меня сразу на третий курс без экзаменов. К тому времени у меня за плечами было десять классов образования, военное училище связи Тихоокеанского флота, и сдача экстерном экзамена на радиомеханика при Хабаровском железнодорожном техникуме связи.
Когда свыше пришло указание об упразднении высоких разрядов, то из двадцати шести человек, шестые разряды оставили только шестерым, в том числе и мне.
Вечерами, по дороге домой с занятий, мне приходилось сочинять какую-нибудь сказку для детей, которые не ложились спать до тех пор, пока не приду и не расскажу им что-нибудь интересное. Тогда передачи «Спокойной ночи, малыши» не было, поэтому мои сказки, во всех случаях, были с хорошим концом и завершением их детского дня. Эльвира просила записывать мои сказки, но одно дело – импровизация, другое – повторение, которое всегда бывает не таким интересным.
***
Часто звонил домой и интересовался здоровьем мамы. Вести были неутешительные. В то время, когда мама была прикована к постели и даже не могла принести дров, чтобы протопить печь, её гражданский муж Иван Иванович дома по нескольку дней не появлялся. Мама просила меня срочно приехать и помочь ей разобраться в сложившейся обстановке.
Обратился к начальнику цеха Михаилу Исаевичу Чернецкому с просьбой о досрочном отпуске. С Чернецким Михаилом Исаевичем у меня были хорошие отношения, поэтому он этот отпуск мне предоставил.
О Михаиле Исаевиче - замечательном человеке, следует сказать много добрых слов. Однажды он попросил меня отремонтировать ему телевизор. Я выполнил его просьбу, за что он пригласил меня к столу и угостил бутербродами с красной икрой, что по тем временам было большим деликатесом. Я посмотрел на икру и подумал: «Как бы мои дети были рады этим бутербродам, если бы я принёс их домой». Михаил Исаакович, словно прочитал мои мысли, посмотрел на меня и говорит: «Ешь и не стесняйся, твоим детям мы с женой Ниной тоже приготовили угощение». Жена Михаила Исаевича принесла и подала мне двухсот пятидесяти граммовую баночку с красной икры. Мои дети и жена такому угощению были рады.
До Благовещенска летел самолётом. Поезд из Благовещенска в сторону города Свободного, ожидался только через сутки, поэтому до города Свободного мне пришлось добираться на автобусе.
Когда пришел домой, Иван Иванович Шадрин был дома. Дал ему денег и попросил сходить за водкой, чтобы мы отметили мой приезд. Мне за столом с ним хотелось обсудить кое-какие житейские вопросы. Иван Иванович ушел и вернулся только через несколько дней.
***
Мама сказала мне: «Василий, я не жилец на этом свете и Иван это знает, поэтому он ищет пути отхода, неделями пропадая у другой женщины. Он издевается надо мной и насилует. Сынок, перевези меня к моей сестре Вали. Там сейчас лежит моя мама Мария Антоновна и мне у них будет веселее.
Завещание на дом составлю на тебя, ты его продашь, а деньги положи на книжку. После моей смерти и похорон остаток разделишь между собой и Наташей. Ивану Ивановичу и Геннадию не давай ни рубля.
Иван свой дом продал, а деньги разделил только между своими детьми. Что касается Геннадия, то за его отношение ко мне не давай ему ни рубля – это моя воля! Он живёт в Шимановске и у меня бывает редко, а если и придёт, то с порога кричит: «Мать, у тебя есть что пожрать? Никогда ничего не принесёт, даже не спросит – Мама, может тебе водички подать? Он никогда не называет меня мамой, а только «матерью». Недавно был у меня, а мне так захотелось солёной красной рыбы и апельсин. Я ему сказала об этом, а он как заорёт: «Где это я тебе возьму?» Геннадий сейчас работает в милиции начальником ОБХСС. Он контролирует все магазины и базы, не ему ли знать где и что есть?»
Предложил маме поехать со мной в город Братск, но она наотрез отказалась, заявив: «Ты, сынок, не обижайся, но от родных могил никуда не поеду! Кто меня там знает? Умру, меня похороните, а сами из Братска уедете куда-нибудь дальше, а я останусь лежать там, в сырой земле, на чужбине одна, и ко мне некому будет придти. Тут мою могилку кто-нибудь навестит и вспомнит меня.
Ты, сынок, когда будешь приезжать в город Свободный, тоже навестишь мать. Верно?»
Целый месяц жил у мамы, варил, делал ей обезболивающие уколы из морфия, который нам выдавали бесплатно, но по рецептам. Сходил в один из магазинов, где директору объяснил ситуацию и попросил немного солёной кеты и апельсины. Рыбы мне дали, а за апельсинами посоветовали обратиться в другой магазин, куда директор магазина, которая дала мне кету, позвонила при мне.
В том магазине апельсин не было, зато в мандаринах мне не отказали. Когда всё это принёс маме, она заплакала: «А Геннадий говорил, что в городе этого нет. Эгоист он. Я ему всегда лучший кусок давала, а он матери….». Мама заплакала, а я ей сказал: «Мама, вы не обижайтесь, но таким его сделали вы сами". Не стал травмировать мамино и без того больное сердце воспоминаниями о прошлом.
Сидя у маминой постели, мы долго говорили о многом. Рассказал ей про красную тридцатку, которую мы с Наташей взяли под комодом и проиграли у Михеевых в лото, о Свете, которая несколько раз в детстве чуть не утонула по нашей вине и о многом другом. Мама сказала мне: «Мы с отцом думали тогда, что просчитались с деньгами, а о том, что её взяли вы, у нас не было мысли».
***
Когда появился Шадрин, спросил его о том, где он был, на что тот стал бормотать что невнятное. Не стал его слушать, а дал ему на сборы срок в два дня для того, чтобы он собрал свои вещи и смотался на все четыре стороны. Иван Иванович не стал возражать, собрался и быстро покинул наш дом.
Выполнил последнюю волю мамы – перевёз её к тёте Вале, продал дом, а деньги положил на мамину книжку, оформив доверенность на себя. Пока искал покупателя на дом и оформлял сделку у нотариуса, всё это время жил у тёти Вали.
