ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Глава 443. Мы в Свободном. Профком неработающих пенсионеров

Мы с женой Эльвирой купили Валентине Ивановне – моей тёще – стиральную машинку «Фея», но тянуть время с её отправкой не стали, а решили сразу отвезти её в город Свободный. До Читы мы летели самолётом, там сели на поезд и продолжили путь.

Валентина Ивановна и Николай Иванович – мой тесть – обрадовались стиральной машинке, потому что старая их стиральная машинка  «Ангара» давно пришла в негодность. В городе Свободный мы походили по родным с детства местам, навестили могилы близких людей, побывали у родне и походили по магазинам.

***

Находясь в городе Свободный, решил пешком прогуляться по городу. Зайдя в переулок Проезжий, где когда-то стоял дом, в котором жила моя первая детская любовь Аля Савина, увидел на этом месте пятиэтажную «хрущёвку».   Долго стоял  на том месте, где когда-то простаивал долгие часы, в ожидании Али. Вспомнил  прошлую жизнь и красавицу Алю, с которой переписывался два года,  когда служил на флоте, и так глупо расстался. Стоя в переулке, думал о том, что  на всю жизнь Аля осталась для меня непрочитанной книгой, мечтой и загадкой.

Как-то вечером, в беседке около дома тестя, мужики забивали «козла». Один из игроков крикнул: «Мизь, бей!» Мизь – очень редкая фамилия, поэтому я спросил у игрока с этой фамилией: «Извините, у Вас есть сын Владимир?»  Он посмотрел на меня и сказал: «Да, есть!» Спросил: «Если не секрет, где он сейчас?» Мужчина поверх очков вопросительно посмотрел на меня и сказал: «Почему он вас интересует?» Я смутился и машинально сказал: «Вашего сына знаю, потому что учился с ним в одном классе, а когда с флота приезжал в отпуск, мы с ним встречались на квартире у Савиных. Несколько лет переписывался с Алей, а он дружил с её сестрой. Вы ничего не знаете об Але? Как видите, этого друга знаю». Отец Владимира Мизь сказал мне: «Как мне известно, Аля выходила замуж за геолога, но он погиб в тайге. У неё есть дочь. Где живёт она сейчас, не знаю. Владимир работает главным инженером Тюменьстроя».

На другой день с утра ушел к сестре Наташе, а когда вернулся к тёщи, жена и тёща огорошили меня вопросом: «Каким другом тебе был Володя Мизь?» Ответил вопросом на вопрос: «А, что?» «Да ничего! Приходила мать Володи Мизь – прокурор города, и сказала, что она знает всех друзей своего сына, но среди них не было Василия Шиманского».

Хотел пойти к Мизям и объяснить им, что в данном случае слово «друг» использовал, как "хороший знакомый", а не в полном смысле его значения, но от разговора с матерью Владимира меня отговорила моя жена Эльвира.

Домой в Братск мы решили лететь самолётом с Благовещенска. Билеты на самолёт мы купили в городе Свободный. Приехав в Благовещенск, на аэродром мы не пошли, потому что до вылета самолёта оставалось около пяти часов. Чтобы время не пропало зря, решили навестить Людмилу Юрзанову - жену моего друга Виктора. Раньше они жили по улице Красноармейской, а теперь Людмила вторично вышла замуж и переехала к новому мужу на улицу Октябрьскую, а в старой квартире остался жить её сын Игорь.

Людмила встретила нас насторожено, сказав: «Моего мужа, как и тебя, зовут Василием. Он очень ревнив, боюсь его». Намёк мы поняли, поэтому, выпив по стакану чая, ушли. При расставании Люда обещала нам писать, но на мои письма она не отвечала и связь с ней прервалась. Хотелось увидеться с сыном Виктора Юрзанова Игорем, но из-за отсутствия времени, этого сделать мне не удалось.

Через некоторое время мой тесть, Николай Иванович, сообщил, что мой «друг» Володя Мизь погиб в городе Тюмени. Как бы там ни было, но мне искренне жалко этого человека, хотя он никогда не был моим другом.

***

На ноябрьские праздники к нам из Комсомольска-на-Амуре прилетала Лена. В это время Галина с Сергеем улетали по путёвке в Германию. При приезде домой они рассказывали о том, как они в Германии ходили в общую баню, в которой немецкие мужчины и женщины  мылись обнаженными, а наши туристы в купальниках. Глубокой осенью Сергей уезжал в Новопавловку, где пропадал в «кедраче». В Братск он привёз много кедровых орех. На этих орехах мы настаивали самогон. Это «зелье» мы гнали только для своих нужд.

Конец одна тысяча девятьсот восемьдесят девятого года - перестройка в разгаре. Не только на все продукты, даже на спички были введены талоны. В это время на Братском Алюминиевом заводе рабочим стали выдавать дополнительные пайки, а неработающие пенсионеры и инвалиды, которые на своих плечах вынесли все трудности при пуске завода, оказались за бортом.

Однажды проходил по Новому переулку и нашел пустой новый «дипломат». Эльвира мне сказала: «Дипломат есть, теперь тебе нужна должность».

Пошли разговоры о том, чтобы из нерабочих пенсионеров и инвалидов организовалась отдельный профком. Собралась группа активистов во главе с Василием Макаровичем Степановым, в которую вошли: Владимир Фёдорович Яковлев, я, Константин Циневич, Журихин и другие. Мы пришли на заводскую профсоюзную конференцию и обратились к администрации завода и коллективу рабочих с просьбой о создании профкома нерабочих пенсионеров и инвалидов завода.

Директор завода Громов выслушал нас и заявил: «Пенсионеры и инвалиды мне не нужны! Пускай ими занимается Горсобес, а мне нужно сохранить завод!» С этими словами он покинул конференцию. Мы понимали директора завода, но нам было обидно быть выброшенными за борт, поэтому после ухода Громова, мы обратились к рабочим со словами: «Ребята, скоро и вы будите такими, какими сейчас стали  мы. Подумайте! С вами поступят также, как сейчас поступают с нами…»

После некоторой дискуссии нам разрешили создать Профком неработающих пенсионеров, который будет работать на общественных началах. Председателем Профкома единогласно избрали Василия Макаровича Степанова , а его заместителями  В. Ф. Яковлева и меня.

В ДКа «Металлург» нам выделили комнатку, где членами Профкома началась регистрация неработающих пенсионеров, на которую многие люди шли неохотно, говоря: «Вы соберете взносы, а Громов вам ничего не даст и толку с вашего Профкома не будет».

Журналы писались вручную, разными подчерками, в них было много неточностей и ошибок. Когда Яковлев узнал, что у меня есть портативная печатающая машинка, попросил на ней отпечатать первый список на получение продуктов. Согласился. Для этого мне приходилось на ночь брать домой журналы регистрации пенсионеров и ночами коптеть над разборкой подчерков. Эта была адская работа. Несмотря на мои старания, ошибок в написании фамилий и имён было много.

Как бы там небыло, меня по горло загрузили работой. Так сбылись пророчества моей жены о должности.  С некоторых пор завёл себе журнал, в который в Профкоме переписывал, вновь зарегистрированных пенсионеров, а потом шел домой. Это делалось для того, чтобы после изнурительной ночи за работой на машинке, утром не бегать в ДКа, унося  журналы.

Ещё немаловажным обстоятельством было то, что на журналы мне не выдавали бумагу, копирки и печатающую ленту. Выручала типография газеты «Знамя», в лице директора Виктора Сергеевича Никонова, которого, втайне от всех, я включал в списки на получения пайков.