ГОЛУБЕВ В.П.: На Томском мосту
Новая волна переселенцев в начале ХХ века хлынула в долину Зеи, где была хорошая земля для хлеборобства.
На северном берегу реки Томь стали появляться поселения новосёлов, прибывших с Украины.
В основном это были середняки, которых привлекла реклама переселения, в которой говорилось, что каждому переселенцу будет отводиться по 15 десятин земли. На Украине переселенцы имели по 2-3 десятины, что приводило к частому голоданью, поэтому они и жили бедновато. А 15 десятин (15,9 гектара на каждого!) это, конечно, спасёт крестьян от голода. Поэтому переселенцы основывали новые деревни на междугранках (свободных запасных землях между поселениями старожилов). На северном берегу Томи были основаны деревни Белогорка, Хитровка, Бочкарёвка, Широкий Лог, Соминка, Талый ключ, Симка и другие поселения.
Теперь у переселенцев стало процветать сельское хозяйство. Неурожаев здесь не бывало. Крестьяне стали обладателями самыми большими в стране наделами земли. Эксплуатировалась она без удобрений: после нескольких лет пользования один участок бросали и переходили на новый. К 1910 г. крестьяне-поселенцы составляли 30 тыс. человек. Они заготовляли более 7 млн. пудов хлеба, из которых 4 млн. железная дорога могла бы перевозить в центр России. Отменными были урожаи картофеля, ячменя, овса и ржи.
Через несколько лет после окончания Русско-Японской войны 1904-1905 гг русское правительство решило исправить свою ошибку на Дальнем Востоке: достроить транссибирскую магистраль, соединив Читу с Владивостоком. В 1906/07 г. начались изыскания будущей трассы.
Вскоре изыскатели определили, что наиболее выгодным для строительства дороги является среднее направление. В докладе комиссии было сказано: «Среднее направление прорезает лучшие колонизационные районы края, не приближаясь к Амуру... затопляемая паводками пойма Амура остается в стороне, многочисленные небольшие притоки Амура пересекаются в их вершинах, что облегчает в значительной степени построение и содержание в будущем дороги». Было решено прокладывать ж/д трассу не ближе 15 и не дальше 130 км от Амура.
Первоначально изыскания велись шестью партиями. В связи с суровой зимой в помощь им выделили еще четыре партии. Вследствие нехватки местной рабочей силы к изыскателям прикомандировали 118 солдат 21-го и 22-го восточно-сибирских полков. В качестве транспортных средств использовались лошади, верблюды, олени, а по рекам Амуру, Зее и Урке грузы и людей перевозили на баржах и барках.
Зима 1906/07 г. выдалась лютой, температура падала до —56 °С. Весна и лето не принесли облегчения: раскисли болота, навалился таежный гнус (комары, мошка, оводы, клещи). В результате переболело до 75% личного состава строителей. Были и смертельные случаи. Несмотря на все трудности, за два года партии выполнили колоссальный объем подробных, хотя и предварительных, изысканий.
Глухая тайга и обширные болота серьезно затрудняли работы в этой части Транссиба. Здесь использовался труд осужденных. При прохождении болот сначала сооружалась временная железная дорога на деревянной основе, представлявшей систему продольных и поперечных лежней. По ней возился грунт, который отсыпался на бревенчатые настилы. Нередко целые звенья готовой дороги исчезали бесследно в топях, и работа возобновлялась снова. В этих условиях приходилось создавать сложную сеть канав и каналов. В планы строительства участка входило сооружение ветки на Благовещенск длиной 108 км. В 1913 году состоялись торжества по случаю открытия железнодорожного движения от Благовещенска до Петербурга, а в 1914 г. вступил в строй весь средний участок Амурской дороги.
Был наконец-то построен и железнодорожный мост через реку Томь…
Крестьянин Мефодий Сукач, отсеявшийся на своём наделе, обнаружил, что у него остался целый мешок семян полбы.
Полбу ему привёз из Благовещенска старший сын Иван перед призывом в ряды царской армии. Шла первая мировая война, и всех парней до 30 лет призвали в армию. Пришлось Мефодию самому снова браться за хозяйство. Вместе с женой Аксиньей они решили судьбу оставшегося мешка полбы: смолоть его на муку и пустить летом на питание всей семьи.
Младший сын Кирюша ещё был мал, чтобы стать хлеборобом, ему будет только 12 лет.
Поэтому Мефодий утром июньского дня запряг Савраску в телегу, положил в чистый мешок краюху хлеба, шмат сала и корзинку с куриными яйцами. Всё это в подарок семье Ивана, которая жила на станции Бочкарёво, где Иван и работал ремонтником на линии железной дороги. Выехал он из Бочкарёвки по старой дороге на мост, там крестьяне, дождавшись поезда из Благовещенска, пропускались на южный берег Томи. Подъехав поближе, он увидел, что там уже стояло три подводы, стало быть, он будет четвёртым.
Кроме этого моста была и другая переправа: плашкоут через реку, которым заведовала семья Путилова. Но больно дорого этот плашкоут обходился – полтинник. Дешевле проскочить через мост, там сторож берёт по гривеннику.
Мефодий закурил, сидя на телеге. Слезать с неё он не захотел. Скоро пройдёт поезд, и надо быть готовым сразу же заезжать на мост, приготовив в руке гривенник, чтобы отдать его сторожу.
Кирюшка вчера отпросился сходить с ребятами на сопки, покопать там на лесных полянах корней сараны и пособирать щавелю. Аксинья дала ему кусок горбушки ковриги хлеба и кусок сала, чтобы он себе поджарил его на прутике на костре. Эх, было когда-то время, когда и он был маленьким. Тогда ему мамка тоже давала корзину, нож и отправляла его по склону оврага собирать щавель, крапиву, молодую лебеду, баранчики. Всё это использовалось мамой для варки щей, которые она забеливала молоком. Ох, и вкусным было это хлебало во время летней голодовки…
Сквозь свои воспоминания Мефодий услышал свисток паровоза. На другом конце моста появился окутанный дымом паровозик с двумя вагонами на прицепе.
- Ремонтный! – узнал его крестьянин и пожалел, что Ивана нет с ним.
Поезд осторожно простучал колёсами по рельсам, положенным по шпалам и ушёл за сопки.
- Видно, где-то опять пути ремонтировать будут! – решил Мефодий.
Сразу же прохода поезда сторож закричал: — Проезжай! Одна за другой телеги загрохотали мимо Мефодия.
Мефодий тоже хлестнул вожжами по крупу:
- Но, Савраска, трогай!
Конь двинулся вперёд. В спину уезжавшей телеги сторож что-то прокричал, но возничий не понял, так как грохот колёс заглушал все звуки.
И тут как раз с южного берега реки по линии железной дороги ему навстречу выкатился небольшой паровозик.
Мефодий, увидев встречную неожиданность, мгновенно сообразил, что делать: левой вожжой он приказал коню свернуть с моста вниз в воду реки. Савраска всё понял и рванулся с моста вниз в воду реки. Грохот, всплеск воды, ржание коня оглушили возничего. Он вылетел из телеги и через голову коня ухнулся в воду. И это спасло его. Вода смягчила удар. Отделался он тем, что весь был мокрым, мешок с зерном тоже вылетел из телеги. Конь тоже был цел, но возбуждённо фыркал, стоя по шею в воде.
- Вот это я помолотил зерно, — растерянно сказал он мужикам, подбежавшим к нему.
С того дня Мефодий Сукач теперь переправлялся через Томь только на плашкоуте Путилова.
Голубев Валентин,
краевед
