ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Глава 216. Раина подруга – Валентина Коваленко. Ребята с Чапаевской встречают меня
Мы часто встречались с Раей, она очень нравилась мне и моим родителям. Однажды Раиса сказала мне о том, что у неё есть закадычная подруга, с которой они дружат ещё со станции Среднебелая. Зовут её Валентиной Коваленко, живёт в Суражевке.
Мы побывали с Раисой у Валентины несколько раз. Та жила в районе школы номер четыре в деревянном двухэтажном доме. Этот дом стоял не далеко от того места, где жила мамина племянница Любовь Ивановна Денисенко. Валентину я видел много раз на танцах в клубе суражевской судоверфи, когда иногда там бывал и даже с ней танцевал.
С появлением в моей жизни Раисы, все остальные девчонки: Смелянская Галя, Эмма Семёнова, Таня Щевлягина и Савина Аля ушли на второй план. Жизнерадостная, смелая и красивая Рая завладела мной целиком.
Однажды я спросил у Раи: «До меня ты дружила с кем-нибудь?» Она ответила: «Я не могу и не хочу тебе врать. Да, немного дружила с Сергеем Попковым, но между нами ничего не было. Он учился в «фазанке», но сейчас сидит в колонии за то, что однажды в столовой нечаянно куском хлеба запустил в портрет Сталина, за что получил десять лет колонии.
Наступил пятьдесят второй год. Мальчишки из зависти к тому, что я дружу с Раисой, начали сочинять про нас всякие частушки и небылицы, которые с быстротой молнии разлетались по посёлку. Я старался не обращать на это внимание, понимая простую истину - начни оправдываться и доказывать людям свою невиновность, это унижение не достойное порядочного человека.
Однажды поздно вечером возвращался от Раисы по улице Чапаевская домой. Около дома Коршуковых мне преградила дорогу толпа чапаевских ребят, намерение которой мне стало понятно с первой секунды.
Мальчишки со всех сторон взяли меня в плотное кольцо и начали со мной говорить вызывающе, всячески оскорбляя. Мне было неприятно слышать всё это, но не проявляя испуга, спросил у них: «Вы хотите меня бить? Я не трус и в честном поединке готов сразиться с любым из вас».
Мальчишки не ожидали такого поворота, поэтому толпа молчала, никто из неё не осмелился со мной помериться силами один на один. Стал ожидать предательского удара сзади, поэтому заранее сосредоточился.
Вдруг за спиной почувствовал прерывистое дыхание Бориса Кизлевич. Он был на год младше меня, но ростом выше. В кармане своих брюк в руке я сжимал финку, который был готов воспользоваться в любую минуту. В тот момент, когда Борис для размаха сделал шаг в сторону, я нырнул в разрыв кольца, выхватил финку и сказал: «Кто смелый, шаг вперёд! Живым меня не возьмёте!»
Ребята опешили. Никто из них не ожидал такого «выкидыша» от меня, поэтому не решился идти на нож первым. Некоторое время ждал, что кто-нибудь сделает хотя бы один шаг в мою сторону, потом обратился к толпе: «Знаю, что вы всегда храбрые, когда семеро на одного! Запомните, никому из вас пощады от меня ни будет! Переловлю и передавлю вас всех по одному!» С этими словами сделал несколько шагов назад, повернулся и пошел в сторону дома. Меня никто не преследовал.
На другой день, у калитки во двор Крючковых, стояли Петька Крючков, Генка Калачиков, по клички «Боб», и Шурик Гулевич. Я подошел к ним и говорю: «Вот вы мне и попались! Кто из вас самый храбрый был вчера, когда вас было два десятка, шаг вперёд! Вас сейчас трое, можете нападать вместе». Шурик сделал шаг в сторону, бормоча скороговоркой: «Меня вчера там не было, я ни причём».
Генка Калачиков попытался спрятаться во двор, но у входа в калитку мой кулак настиг его. С криком «Мама!» он с разбитым носом упал навзничь у самого крыльца. Петька Крючков развернулся и, что было мочи рванул бежать по улице Чапаевской в сторону железнодорожного полотна. Догонять его не стал, а подняв, лежащий под ногами камень-плиточку, запустил ею вдогонку, удирающему Петьке. Камень сделал в воздухе кривую петлю и прилетел Крючкову прямо в лоб в тот момент, когда он обернулся назад, чтобы посмотреть на погоню. Петька схватился за лоб и заорал, как недорезанный поросёнок: «Мама!». Когда подошел к нему, увидел прямо между глаз большую, наполненную кровью шишку, поэтому бить его не стал.
Вскоре после этого, на «больничном» переезде, поймал и отколотил Караваева Толика, который издалека частенько пел про нас с Раей нецензурную частушку. Больше меня никто не дразнил и ко мне не задирался.
Записался в вечернюю школу рабочей молодёжи и первого сентября пошел повторно в восьмой класс. Около месяца ходил регулярно, а потом начал посещать занятия с «пятого на десятое».
Бывало, иду в школу, а мне навстречу идёт Рая и говорит: «Вася, скоро мы с тобой будем видеться редко. Моего отчима переводят в другое место, и мы уедим к нему. Как мне будет не хватать тебя! Может, сходим в кино? Я уже билеты купила».
Глядел на её грустные, милые глаза и думал: «Как тебя люблю! Какая там школа, если рядом со мной стоит божественно красивая колдунья». Вскоре забросил школу и с головой ушел в любовь.
