ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Глава 363. Назначение старшим механиком телеателье. Проверочная комиссия из ОБХСС

У начальника телеателье Григория Михайловича Матюхова произошла семейная драма – он разошелся с женой Тамарой и стал частенько появляться на работе в пьяном виде. Не знаю по чьей указке, но его сняли с должности, а на его место назначили Василия Михайловича Степанова, который до этого работал инженером связи в посёлке Энергетик, а  Николай Андреевич Лещенко остался в должности инженера.

Меня назначили старшим механиком телеателье. При работе в этой должности мне пришлось столкнуться с большими неприятностями. Все наряды на выполненные работы, в первую очередь, шли через меня. Радиомеханики с каждым разом всё больше и больше наглели и особенно тогда, когда вели предторговые ремонты в магазинах. На новые телевизоры, которые не были ещё в работе, они списывали, или пытались списать те радиодетали, которых не ставили.

Игнатов Александр в одном из нарядов написал, что в один телевизор он поставил три строчных трансформатора, в то время, когда в любом телевизоре стоит по одному такому трансформатору.

Георгий Огарь обнаглел до того, что в одном наряде на новый телевизор пытался списать тысячу конденсаторов.

Юрий Епифанов в один телевизор умудрился поставить пять таких радиоламп, каких в этом телевизоре нет.  Когда такие наряды я подписывать отказывался, они не расстроились, а несли их на подпись главному инженеру Николаю Андреевичу Лещенко.

Однажды, когда я вошел в кабинет главного инженера и увидел, что тот подписывает те наряды, которые не стал подписывать я, спросил: «Николай Андреевич, что вы там подписываете?»? Он без смущения ответил: «Наряды на выполненные работы в магазине, которые не стал подписывать ты». Тогда я говорю: «Посмотрите лучше, что там написано! Это не наряды! Там тюрьмой пахнет! Своей подписью в это учреждение вы себе дорогу мастите».

Лещенко в мою сторону пренебрежительно махнул рукой: «Я вижу, что ребята обнаглели, да черт с ними! Нам нужен план, а эти деньги не из моего кармана и ладно»!

Юра Епифанов и Георгий Огарь были неразлучными друзьями, но однажды ко мне подошел Епифанов с таким предложением: «Василий, Огарь вчера ремонтировал телевизоры в магазине и опять на всю катушку накатал наряды. Давай мы на него накапаем начальству и в ОБХСС с тем, чтобы в их глазах самим выглядеть порядочными и честными механиками?».

Я на такую подлость не согласился потому,  что и без этого считал себя честным и порядочным человеком, а своё мнение привык говорить людям в глаза, а не действовать подло «из подтишка». Георгий Огарь был для Епифанова прикрытием. Иногда деловые люди ради корыстной цели, выдают за дружбу то, что не имеет никакого отношения к дружбе. Такая дружба – до первого милиционера! Когда-то Александр Фадеев о дружбе сказал так: «Дружба! Сколько людей на свете произносят это слово, подразумевая  под ним приятную беседу за бутылкой вина, и снисхождение к слабостям друг друга! А какое это имеет отношение к дружбе?»

***

Через некоторое время в телеателье из ОБХСС пришла проверочная комиссия. В состав её вошли следователи Николай Линик и Виктор Царёв. Когда они стали проверять наряды, первыми всплыли те самые из магазинов, о которых я говорил Лещенко.

Меня вызвал к себе Николай Линик и спросил: «Василий Иванович, что вы, как старший механик, скажите нам по этому вопросу, показывая на, лежащие перед ними наряды». Я не растерялся и говорю ему: «Товарищ, следователь, в этих нарядах стоит моя подпись? Нет. Тогда какое отношение к этому вопросу имею я?»

Он пожал плечами: «К вам у нас претензий нет, только нам не понятно одно, почему эти наряды прошли мимо вас? Вы первым должны были их подписать».

Тогда я заявил: «Эти наряды, мне на подпись никто не приносил. Я их вижу впервые, и сказать о них ничего не могу». Мне не хотелось выставлять себя ангелом, но больше я думал о замечательном человеке, каким был Николай Андреевич Лещенко. Мне казалось, что моя совесть чиста, и спать я буду спокойно, но получилось совсем не так.

Когда стали копать глубже, нашли такое безобразие, по которому пришлось арестовать и посадить в изолятор временного содержания не Георгия Огоря, а Юрия Епифанова. Его наряды оказались круче тех, которые были у Жорика. Пока Епифанов сидел в изоляторе, Огарь носил туда ему  передачи. Не знаю, что Жорику говорил про меня Епифанов, но после этого радиомеханики стали открыто пренебрегать мной, решив, что ревизия ОБХС - дело моих рук. Я и сейчас говорю честно, что к этой ревизии не имел никакого отношения.

Дело закрыли, сославшись на неопытность молодых радиомехаников, и Епифанова выпустили. Когда Юрий появился в телеателье, я позвал его и Жору Огоря в подвал, где у нас был  Красный уголок и устроил им очную ставку. Я приказал Епифанову, в буквальном смысле этого слова, при мне повторить Жорику Огарю всё то, что до проверочной комиссии предлагал сделать он мне в отношении Жоры. В противном случае пообещал Юре загробную жизнь.

Трус всегда останется трусом, поэтому Епифанов отпираться не стал и «честно» признался во всём. Когда Огарь узнал про такое, от обиды заплакал. «Юрка хотел меня  посадить, а я ему передачи носил» - гундосил он. На квартире у Лещенко был сделан обыск, но что он дал, я не знаю. Николая Андреевича отстранили от должности инженера, но не судили. При последней нашей  встрече он пожал мне руку за то, то я не выступил против него и не сказал следователям о нём ни одного плохого слова. По секрету Лещенко сказал мне: «Уезжаю в Таджикистан на строительство канала». С этим человеком мне также не пришлось больше встретиться.

Временно на должность инженера был назначен инженер с посёлка Энергетик Валентин Лелеченко, а я оставался старшим механиком.