ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Глава 384. Похороны матери

Как-то пришел к тёте Вале, где на одной постели лежала мама, а на другой - бабушка Мария Антоновна, у маминой постели увидел женщину лет шестидесяти. Они между собой о чём-то разговаривали, но когда в их разговоре настала пауза, мама обратилась ко мне: «Вася, знаешь кто эта женщина?» Ответил, что нет. Мама сказала: «Это Екатерина Заманова и первая папина любовь.

Она жалеет, что в молодости упустила отца. У неё не муж, а скряга. Он за каждую копеечку требует от жены отчёт, денег ей не доверяет и всегда их носит с собой. Недавно продал быка, деньги положил в задний карман брюк, при удобном случае их пересчитывал до тех пор, пока их у него не украли».

Мама ещё что-то говорила из прошлой жизни, но я не старался это запомнить. Так познакомился с той женщиной, которую мой отец перед свадьбой застал с любовником в подсолнухах.

***

Перед Новым, 1971-ым годом  последний раз я поцеловал дорогую, любимую маму и, скрепя сердцем, уехал в Братск, осознавая, что маму живой больше никогда  не увижу. У меня в запасе было ещё два дня, которые мог побыть с мамой, но дома меня ждала жена и дети. Теперь всю жизнь жалею о тех двух днях, которые не провёл с мамой.

***

Прошли новогодние праздники, настал февраль. Седьмого февраля мне позвонили с города Свободный и сообщили о  смерти мамы. Теперь мне надо выехать на её похороны. Взял отпуск без сохранения заработной платы и немедля вылетел из Братска самолётом до пгт Магдагачи.

Прилетев в Магдагачи, обнаружил, что пассажирских поездов в сторону города Свободный в ближайшее время не предвидится. Подошёл к машинисту локомотива и представился связистом ШЧ, которых разрешалось брать в локомотив, и сказал, что мне срочно нужно в Шимановск. Он не спросил у меня удостоверение и охотно взял в локомотив. Так  доехал до города Шимановск, а из него уже на местном поезде добрался до города Свободный.

Когда появился на пороге тёти Валиного дома, мама уже лежала в гробу. Бросился к ней и стал обнимать её холодное тело. Люди, сидевшие у гроба, с явным любопытством,  следили за мной, но я об этом старался не думать. Меня больше всего интересовал вопрос - сколько будет людей и процедура самих похорон. Надо было со сберегательной книжки снять деньги, закупить продукты, водку, найти людей, кто будет готовить пищу на поминки и так далее.

Первый, кто предложил мне свои услуги, была сестра моей тёщи Надежда Ивановна Брянских. Я купил продукты, она подобрала себе помощников, и работа в этом направлении закипела. Моя сестра Наташа организовала изготовление гроба и копку могилы. Для перевозки гроба на производстве ей дали бортовую машину. Оставалась одна проблема – как организовать транспортировку людей на кладбище и обратно.

Мне в голову пришла заманчивая мысль: «А, что если для этой цели использовать городской пассажирский транспорт, а именно – автобус номер семь, который курсировал  от хлебозавода станции Михайло-Чесноковская до городского кладбища. Автобусы ходили с интервалом в десять минут».

Геннадий на похороны матери приехал на служебной машине и участия в организации похорон не принимал. Когда гроб вынесли и установили на оборудованный для похорон грузовик, Геннадий сел на свою служебную машину и в гордом одиночестве уехал на кладбище.

Машина с гробом и громадной толпой людей дошла до хлебозавода, где часть людей сели в автобус и в сторону кладбища уехали следом за машиной с телом матери. На одном из автобусов  уехал и я.

Распрощавшись с телом матери, не дождавшись окончательного погребения, вернулся к дому тёти Вали, где надо было проводить поминки. Людей с кладбища отправляла моя старшая сестра Наташа тем же маршрутом №7. В то время на похороны, чтобы выпить на дурничку и наесться, без всякого приглашения  толпами шли нищие, бездомные и совершенно незнакомые люди. Эти завсегдатаи похорон не пропускали ни одни похороны или поминки. Они знали все ритуалы проведения этих процедур и часто лезли к организаторам похорон со своим уставом и понятиями.

Народу на поминки собралось более ста человек, поэтому все люди не входили за расставленные столы. Поминки пришлось проводить в три этапа. Геннадий, как сел за стол, так все три захода не вылезал из-за него. Я командовал всем и следил, чтобы нищие ничего не украли, как было на похоронах папы и моей сестры Светланы.

За стол сел тогда, когда все поминальщики покинули его. Женщины - настоящие друзья мамы и наши соседи, после окончания поминок, подходили ко мне, благодарили и целовали меня  за ту организацию, которую обеспечил на похоронах.

***

После похорон мамы спросил бабушку Марию Антоновну:  «Бабушка, вы хотели, чтобы к нам вернулся старый строй?» Она, не задумываясь, сказала: «Нет, Вася! Мы жили очень бедно. Сейчас у нас всегда есть хлеб, картошка, мы сыты и из постели смотрим телевизор». Бабушкиной радостью были редкие гости и телевизор. Она  знала все новости и не только их.

Бабушку Марию природа наградила отличной памятью, которую она сохранила до последних дней своей жизни. В свои восемьдесят девять лет она помнила, не только дни рождения всей своей родни, но поимённо знала всех космонавтов, которые побывали в космосе до одна тысяча девятьсот семьдесят первого года, их  автобиографии, имена их жён и детей. Она часто говорила: «Наверно, я проживу девяносто один год, как  прожила свою жизнь моя мама».

Бабушка до последних дней своей жизни вспоминала свою старую Родину, которую называла Россией, и говорила мне: «Вася, я как наяву, вижу отчий дом, помню детство, свою бабушку и даже нашего помещика».

У бабушки была сломана головка берцовой кости в тазобедренном суставе, поэтому три последних года своей жизни она была прикована к постели.                 

***

О смерти своей  матери Агафьи Михайловны бабушка никогда, никому, ничего не говорила. Эта смерть всю жизнь тяжелым камнём лежала на её сердце.

Однажды я и тётя Валя сидели рядом с бабушкой. Мы  говорили о том, что я собираю материал на родословные Колесниковых и Мехедовых. Вдруг тётя Валя вздохнула и, набравшись духу, неожиданно спросила Марию Антоновну: «Мама, я давно хотела у Вас спросить, но всё не решалась. Правда, что наша бабушка, Агафья Михайловна, отравилась опием и умерла не своей смертью?»

Услышав такое от дочери, Марию Антоновну на кровати, словно подбросило. Она встрепенулась, приподнялась,  инстинктивно  подалась вперёд и в упор спросила  дочь: «Валя, откуда ты это взяла?» «Мама, я тогда видела, как бабушка достала ту горошинку, которую Вы прятали в сенях в щели, под хомутами и проглотила её, а как зашла в хату, села на лавку, повалилась на бок и умерла» - выдохнула тётя Валя, сбросив тяжелый груз со своей души, который всю жизнь носила в своём сердце.

Бабушка Мария тяжело вздохнула, повалилась на спину, тяжело вздохнула и говорит: «Я так и думала!» После этого она долго лежала с открытыми глазами, уставившись в точку на потолке. О чём она думала в те минуты своей жизни?   Какие мысли пронеслись  в её голове? Может, она вспомнила лицо матери, в чьей смерти всю жизнь винила себя или молила бога о прощении и предстоящей на том свете встрече с матерью, в который она верила и куда собралась сама? Этого никто, никогда не узнает.

На прощание бабушка сказала мне: «Вася, езжай спокойно, мы с тобой ещё встретимся и не раз. Я проживу столько, сколько прожила моя мать. Поцеловал бабушку в её старческие сухие губы и вышел.

Перед отъездом в Братск нарушил мамину просьбу о деньгах, которые остались от проданного отцовского дома. После маминых похорон разделил их поровну между Наташей и Геннадием. Маминому сожителю Ивану Ивановичу Шадрину  ничего не дал, потому что деньги от проданного своего дома он поделил только между своими детьми, а также съездил в отпуск на свою родину детства. Себе денег не взял, а забрал старые отцовские и свои облигации, которые хранились у мамы.

После похорон мамы, по приезде в Братск, в связи с трудным материальным положением, обратился за помощью в Профсоюз и к коллегам по работе, но никто, никакой помощи мне не оказал. Дней через десять, после моего выхода на работу, ко мне подошла Пименова Варвара и потребовала с меня три рубля. Спросил: «На что собираешь деньги?» Она спокойно сказала: «У ведомственного контролёра умерла мать, которой было девяносто лет».

Услышав такое, нахлынула обида, поэтому сказал Варваре: «Когда работал в телеателье, у меня умерла сестрёнка, мне никто не оказал помощь, недавно я приехал с похорон мамы, вы помогли мне? Нет! Всех похоронил, не дождавшись ни от кого помощи, Теперь хоронить мне больше некого, поэтому с подобными вопросами ко мне больше не подходите. Мне не жалко трёх рублей, но это дело принципа!»