ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Глава 388. Пуск потока небелёной целлюлозы. Макар Каменщиков и Рэм Борисов. Перекос

Работа по пуску потока небелёной целлюлозы шла своим чередом, но когда начались пробные испытания, оказалось, что по неизвестной причине датчик магнитного расходомера не работает. Обнаружить и устранить в условиях комплекса ту неисправность, которая была в нём, было  невозможно, поэтому встал вопрос - что делать?

Этот магнитный расходомер вёл контроль за количеством массы, поступающей на сетку пресспата. Без него работать вслепую было невозможно. От подачи массы на сетку пресспата зависел вес квадратного метра полотна и многое другое. Короче говоря, без магнитного расходомера пустить поток было невозможно.

На подаче массы на машину стояла, управляемая с пульта задвижка, которая должна была работать от показаний магнитного расходомера. Её можно было открывать и закрывать вручную с пульта управления, но она работала вслепую – без точного контроля подачи массы на сетку пресспата. Ручная регулировка не могла обеспечить нормальную работу потока.

Подумал: «А, что будет, если на эту задвижку поставить определённого номинала десятиоборотный потенциометр сопротивления, обеспечив его вращение при открытии и закрытии задвижки от нуля до ста процентов?

Изменение сопротивления потенциометра будет имитировать процент открытия задвижки от нуля до ста процентов. С помощью специального приспособления - стального тросика из нержавеющей «стали» и возвратной пружины, какие применяются в приборах импортного производства, я изготовил и закрепил на задвижке своё «чудо».

Потенциометр подключил к прибору измерения температуры, оборудованного пневматическим выходом. Выход прибора подключил к входу «самописца». Таким образом, обеспечил контроль подачи массы на сетку пресспата в процентном отношении. Это моё приспособление сработало, и пробный запуск потока небеленой целлюлозы прошел отлично. Контроль над «весом квадратного метра целлюлозы»  осуществлялся на резке целлюлозы  другим прибором. Если его  надо было изменить, это делалось с пульта моим приспособлением.

Подал рационализаторское предложение, но заместитель главного инженера Васильев его  принимать у меня не стал, сказав так: «Какая это рационализация? Мы сделаем заявку, фирма нам пришлёт новый расходомер. Как потом оказалось, фирма за новый датчик потребовала сто тысяч долларов золотом, которых у комбината не нашлось.

Забегая вперёд, скажу следующее: через десять лет, придя по своим делам на комбинат, ради любопытства заглянул на задвижку «веса квадратного метра». Всё оставалось так, как я сделал её при пуске потока.

Второе. Когда начали пускать сушильную установку пресспата, оказалось, что паровая автоматическая задвижка, при помощи которой подается пар на сушильные барабаны и регулируется температура сушильной части пресспата, сломана. Что делать с ней, никто не знал, а без неё работа по сушке целлюлозы была невозможной.

Взял массивную чугунную деталь с этой заглушки и пошёл в Ремонтно-механический цех, где знакомый мне газорезчик из «стали», толщиной в двадцать миллиметров вырезал эту деталь.

В нужном месте этой детали просверлил отверстия, частично обработал её на наждаке и  поставил на задвижку. Всё заработало. Возможно, что этот клапан работает до сегодняшнего дня, но рацпредложение на этот клапан подавать не стал, потому что имел опыт с датчиком магнитного расходомера. Если сказать честно, меня мало интересовали деньги или слава. Привык работать на коммунизм, в который свято верил не на словах, и на совесть стремился на деле к нему своим честным трудом.

***

Кто-то из мудрых сказал: «Тяжело работать с теми людьми, кто ищет себе лёгкую работу». При пуске второго завода БЛПКа такая участь выпала и мне. В то время, когда беспартийный человек сутками пропадал на пуске завода, другие работники, с партийными билетами в кармане, как Макар Прокопьевич Каменщиков и Борисов Рэм, с утра до вечера  болтаясь с угла в угол по заводу, били баклуши. Им  всё сходило с рук, потому что они были коммунистами.

Макар Прокопьевич имел шестой разряд электрослесаря, хорошо знал пневматику, но к работе относился спустя рукава. Человеком он был вспыльчивым и неуравновешенным, любил выпить, мог по мелкому поводу наговорить много грубостей.

Однажды, уходя в отпуск, чтобы получить больше «отпускных» он попросил у меня авансом несколько платных отгулов. Согласился на том условии, что после отпуска он их отработает. Каменщиков дал мне слово, и я добавил ему к отпуску десять дней.

В работе приборов при пуске потоков происходило много сбоев, из-за чего мне приходилось каждый день задерживаться на заводе по нескольку часов.

У меня был ненормированный рабочий день, но по закону все переработки у людей с нормированным рабочим днём должны считаться, как сверхурочные и оплачиваться в двойном размере, или в течение десяти дней компенсироваться отгулами.

За такое начальство по головке не гладило, потому что это расценивалось, как неспособность к распределению своего рабочего времени. Что делать?  С любой организацией никогда всю работу за день не переделаешь! Разве это не понятно? Мы умрём, а работа останется!

Недели через две после выхода на работу из отпуска, попросил Макара Прокопьевича задержаться часа на два. Он согласился, но на следующий  день потребовал от меня отгул или  в двойном размере оплатить сверхурочные часы. Напомнил ему про те дни, которые он брал у меня авансом, после чего он стал обливать меня грязью, назвав «мелочным человеком». Себя он таковым не считал. Пытался давить на его коммунистическое сознание, на что он сказал: «Где было у коммунистов  сознание, там сейчас расположено очко».

Рэма Борисова знал по первому целлюлозному заводу, где он работал механиком КИПиА отбельного цеха. Рэм был грамотным специалистом, но с Каменщиковым их связывала пагубная привычка – спиртное.

У Борисова на это была веская причина. У Рэма пятилетний сын заболел скарлатиной, врачи предложили сделать мальчику операцию.  Рэм, надеясь вылечить эту болезнь народными средствами, на операцию не дал согласие.  Пока его  дома не было, жена согласилась. После операции сын умер. Борисов во всём обвинил жену, и после смерти сына они разошлись, он запил, был снят с механиков и направлен к нам на завод.

Членам КПСС выпивки в рабочее время всегда сходили с рук, потому что всякие наказания или увольнения коммунистов, били по престижу той организации, в которой они состояли на учёте.

***

С заместителем главного инженера по КИПиА второго завода Владимиром Васильевым у меня были хорошие отношения. Он меня ценил, как лучшего специалиста. Мои портреты постоянно висели на доске почёта завода. На пуск потока «белённой» целлюлозы в Братск должен был приехать заместитель министра, поэтому работы по монтажу шли ускоренными темпами. Дело застопорилось из-за монтажа пультов управления на паропреобразовательной подстанции.

Васильев вызвал меня и сказал так: «Мне необходимо сейчас отлучиться, оставляю сегодня тебя за себя. На паропреобразовательной подстанции сейчас работает «СИБМА», они бросают кабель в пульты управления, ты за ними проследи. Буду только завтра».

Взял у Васильева схемы пультов. Стоя на паропреобразовательной подстанции у трёх пультов, на которые монтажники бросали кабель, стал их изучать. Сравнивая работу по проброске кабеля, которую «СИБМА» уже сделали, с той, что предстоит делать, мне показалось, что работы ведутся в зеркальном изображении - кабеля, которые должны были прийти в первый пульт, бросаются в третий и наоборот. Несколько раз всё проверил и когда полностью убедился в своей правоте, дал распоряжение о прекращении работы.

Не знаю, кто и как нашел Васильева, но вскоре он взъерошенный прибежал на паропреобразовательную подстанцию  и начал кричать на меня: «Кто тебе дал право о прекращении работ?» Показал ему схемы пультов, на которых его рукой стояла нумерация пультов не с монтажной, а  с лицевой стороны.

Говорю ему: «Дорогой мой начальник, монтажные схемы пультов обозначаются не с лицевой стороны, а со стороны монтажа! Вот и думай о том, кто из нас прав, а кто виноват! Умываю руки. Сейчас выход один – те кабели, что успели монтажники забросить в первый пульт, необходимо перебросить в третий, и наоборот, но они будут работать на перекос». Васильев подумал и согласился со мной.

Пробный пуск паропреобразовательной подстанции по этой причине на пару дней был отложен.