ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Глава 414. Светликов. Часть 1: Николай Иванович о родителях и себе
В восьмом классе дочери Елене дали задание написать свою родословную, она обратилась ко мне. О прошлом нашего рода со стороны матери и отца знал много, но почти ничего не знал о родах своей жены, поэтому за помощью обратился к отцу моей жены, Николаю Ивановичу Светликову и матери жены Валентине Ивановне, в девичестве Грызловой. Николай Иванович о своих родителях и себе рассказал следующее:
«Жизнь моих родителей была не из лёгких потому, что отец работал один и зарабатывал совсем мало. Мама занималась домашним хозяйством, воспитывала детей и заботилась о пропитании семьи.
Домик наш стоял на окраине посёлка Ушумун и был небольшим. В нём не было перегородок, но зато была большая русская печь, в которой мать пекла хлеб и варила борщи. Хлеб, испечённый мамой, был с приятным привкусом. Опару для него мама делала сама, и хлеб выпекала каждую неделю.
Обстановки в доме почти никакой не было. Помню длинный стол, скамейки и несколько самодельных табуреток. Кровать была одна, второй кроватью служил большой сундук, в котором хранилось бельё. На кровати спали наши родители, а на сундуке моя старшая сестра Вера. Мы все спали на полу вповалку, расстилая матрацы из обыкновенных кулей, наполненные сеном, или какую-нибудь подстилку. Такие же кули с сеном использовались вместо подушек. Надо прямо сказать, мне не нравилось одно – когда ворочался, раздражало шуршание сена. Укрывались мы всем, что попадалось под руки.
Из посуды у нас были металлические кружки и деревянные ложки. Ели мы из одной общей большой чашки или из большой чугунной сковородки, диаметр которой был в шестьдесят сантиметров. Эту сковородку мы в шутку называли «Богатырь». Мама часто жарила в ней картошку. Бывало, нажарит целую сковороду, но у нас было строгое правило – каждый ел только со своей стороны. Если кто нарушал это правило, получал ложкой по лбу.
Продукты отец покупал у частного лавочника Трынкина. Муку и крупу брали целыми мешками, мануфактуру покупали дешевую, но прочную. Мальчишкам шел чёрный, или синий материал, который назывался «чёртовой кожей», а девчонкам материю светлее. Ткань для мальчишек была толстая и прочная, она шла на брюки и рубашки. Валенки у нас называли «катанками», но они были только у отца и у матери. У нас были сапоги обязательно большого размера для того, чтобы можно было внутри них постелить сено и намотать на ногу портянку из мешка и обуть. Никакого понятия о носках мы долго не имели. В баню ходили регулярно через десять дней.
Тазов для воды у нас не было, а были только ушата. Ушата – деревянные бочки, высотой около двадцати сантиметров с двумя выступающими клёпками, которые служили ручками для переноса. Пар от накалённых камней был сухим, баня хорошая, я любил её из-за пара.
Парились пахучим берёзовым веником, воду возили на санках в бочках, емкостью ведер десять-двенадцать. Брали её в водоёмном здании паровозного депо. Забота о воде лежала на ребятишках, и возили мы её ежедневно. Своей лошади у нас не было, но была корова, поросёнок и куры. Лошадь мы приобрели гораздо позднее. Это было в двадцать пятых – тридцатых годах. Мне, как старшему сыну, больше всех доставалось домашней работы. С отцом ездил в лес заготавливать дрова. Сначала валили деревья, потом ствол распиливали на чурки, кололи на поленья и складывали в кучи. Домой дрова возили, в основном, зимой.
