Жёлтый дьявол. Том 1. Гроза разразилась. 1918 год. Глава 22. Генро (1-3)

Глава 22-я

Генро

1. Парад

Редкие клочья тумана ползут от Гнилого Угла.

Большими голубыми полянами – небо Владивостока.

Солнце сияет.

И отовсюду и повсюду: с хребта Эгершельдова Мыса, с Амурского залива, от Города-Сада, от Рабочей Слободки, по кривым переулкам, по Китайской улице, через Голубиную Падь с гомоном – толпы.

Жмутся к домам. Запрудили тротуары.

Европейцы всех стран. Синеблузые китайцы. Корейцы – белые лебеди. Японки – рукава крыльями, за спинами в мешках ребятишки, на ногах деревянные туфли – топ-топ.

Европа и Азия…

Тона хроматической гаммы.

На рейде суда флагами убраны. Жерла орудий смеются на солнце – сняты чехлы.

По кручам высот дома, как гнезда ласточек… На них… и повсюду: на балконах, на крышах, в окнах – пятна… красные, белые, синие, желтые.

А внизу… на краю Золотого Рога… волнистая Светланская улица дышит тяжелым и мерным топотом.

Сегодня интервенция демонстрирует свою силу.

Сегодня генерал О-ой принимает парад всесоюзных войск.

В центре Светланки… Улица горбом вздымается от пристани Адмиралтейства. У парапета большого красного здания толпится союзный штаб… А вверху на парапете, врастая в гранит, – генерал О-ой.

Хар-тьфу!..

Смотрит.

Оттуда… с Гнилого Угла… бесконечной лентой колонны… колонны… колонны…

Одна за другой берут под'ем, печатая шаг. Глаза в генерала…

Одиннадцать наций проходят мимо.

Одиннадцать наций огнем холодных глаз сверлит генерал О-ой, приветствуя хриплым голосом.

Одиннадцать наций громко отвечают генералу.

Десятки оркестров белым никелем и желтой медью… и воздух… в стены зданий… в стекла окон – бравурные марши всех стран.

Смотрит О-ой…

Они… – в голове парада… Маленькими цепкими ногами уверенно, твердо по чужой земле – желтые мундиры японских войск.

Их много… Больше всех…

И громче, чем все:

– Банзай!..

На балконах японки – волосы густые, черными гребнями изукрашены… в цветных кимоно:

– Банзай!!.

А дальше: пестрым калейдоскопом… нация за нацией…

Англичане…

Канадцы…

Серостальные французы…

Американцы… Высокие, стройные… Ноги – ходули… Саженным шагом… Ремешками к бедрам тяжелые кольты прикручены…

Хар-тьфу!..

Дальше: румыны в плащах… Итальянцы… Вот только с подмостков… На бок свисают береты с мохнатыми шишками…

Франты поляки.

Чехи… Одеты в русскую форму, только что без погон, а щитки на руках… Гимнастическим легким шагом… И на лукаво хриплое генеральское:

– Наздар!

– Здаррр!..

Дальше: китайцы… В синей грошовой сарпинке… Ногами вихляют… На картузах многоцветные звезды…

За ними… в хвосте – русские…

Дешевые защитные рубашонки… Сапоги… Скатки… Батальон Иркутского полка особого назначения – интеллигенция:

– Здравия желаю, ваше всок… дичство!..

Полковник Луцкий внизу у парапета со штабом, но…

На два шага в сторону отошел…

Грустно…

– Где же? И будет ли она… Великая русская армия? Вспомнил – у Петра Первого в «Решпекте парада» сказано:

– …а сзади идут каптенармусы, лекаря, костоправы и прочая нестроевая сволочь…

– Неужели мы… в хвосте боевой интервенции – им служим… тоже… нестроевая сволочь? Нет! Но…

Звякают сабли, блестят штыки…

Возгласы одиннадцати наций приветствуют генерала О-ой.

Зорко смотрит генерал.

Видит: те… впереди… литые медные маленькие солдаты крепко держатся цепкими ногами за землю материка.

Знает: если прикажет… Если нужно… на одной ноге по таежным тропам, по высям сопок скакать будут. Проблема Тихого океана решится.

На Дальнем Востоке Императорская Япония будет!

А эти?… смотрит О-ой.

– Дураки!! Харр-тьфу.

2. Свидание в море

…– Радио Таро… – доканчивает генерал Сизо.

– Хрр-тьфу… мы едем сегодня!

– Есть, генерал!

Выходя из кабинета, Сизо говорит адъютанту:

– Генерал едет осматривать форты и бухту Улисс. Приготовьте моторный катер.

Вечером того же дня.

Моторный катер генерала далеко за бухтой Улисс. Расплавленное золото заката переливается по волнам Тихого океана, разбегаясь веерообразно.

На палубе катера О-ой – рядом со штурманом.

– Хрр-тьфу!

Генерал не забывает плеваться в предупредительно для него приготовленную плевательницу.

Вдали на горизонте – дымок. Сизо смотрит в морской бинокль:

– Должно быть, это и есть Сид-Зу, – говорит он О-ой.

– Хрр-тьфу! – сигнал на мачте?

– Пароль Генро.

– Ну!..

Через полчаса генерал О-ой и генерал Сизо всходят на борт крейсера Сид-Зу.

Их встречает высокий светловолосый японец – Таро, – офицер генерального штаба, адъютант для поручений при Генро.

Несколько приветственных приседаний и – Таро проводит их в рубку флагмана.

– Вам пакет, генерал.

– Ну… Хрр-тьфу.

И здесь предупредительно приготовлена плевательница. – Сизо придвигает ее к генералу.

Таро вынимает из продолговатой инкрустированной шкатулки пакет с разноцветными Сургучевыми печатями.

О-ой лениво, одним движением обрывает край пакета. Вынимает лист пергаментной бумаги, читает:

Сын двенадцатой династии от Мот-Цу-Хи-То, Император Японии и Сиогун ИО-ШИ-ХИ-ТО.

Генро.

Тихоокеанская проблема.

– Хрр-тьфу… Хорошо, едем…

– Есть!

Таро дает распоряжение отправить моторный катер обратно во Владивосток. Крейсер поднимает якорь.

Океан спокоен.

Киль крейсера рассекает гладь океана и фосфоресцирующая пена волн уходит за кормой далекой серебристой лентой.

Звезды – их в миллиарды раз больше, чем во всех американских флагах – яркие просветы на темно-синем куполе неба.

На борту крейсера – О-ой, Сизо и Таро.

– Это будет знаменательное заседание! – говорит Таро.

– Да! – первое в истории Японии… – добавляет Сизо.

О-ой кривит свои челюсти, выражая удовольствие:

– Хрр-тьфу!..

3. Гейша и папироса

Глаза – большие, черные, задумчивые…

Устремлены вдаль.

Белое, тонкое, прозрачное лицо, карминные губы – засеребрила, оворожила тропическая ночь.

Покачиваясь в такт звуков бива, девушка поет:

В темном бамбуке

Одиноко прохожу

Струны чуткие тревожа

Звуки долгие тяну…

Лес заброшенный густой…

Мне не встретить никого.

Из-за туч блестит луна.

В промежутках – тьма…

Молочно-белое плечико девушки обнажено – кимоно чуть спущено, – пояс откинут на циновку, в прорезе – белые детские очертания еще не сформировавшейся девушки, почти мальчика.

В черных глазах – тенями осеребренные луной кипарисы.

Легкий бамбуковый балкон повис над парком. Замолкло биво – девушка задумалась.

Цикады – тропические кузнечики в кактусах:

– Тик-чох-чак… си-си-си… ти-ти…

Стрекочут.

Девушка грустит.

– Ми-Ми! – я к тебе…

– Ты?…

– Да, твой рыцарь…

– И принц!

– Пришел целовать обожженные тропическим солнцем вишни твоих белых холмиков-грудей. Я истосковался по тебе.

– А я?

– Из чужой и далекой страны я вернулся к тебе.

– Я знаю, хочешь слушать: я расскажу тебе песней про свою грусть о тебе.

– Да!

И биво тягуче льется и плачет, рассказывая грустную маленькую песенку – жизнь девушки чайного домика.

Жизнь гейши.

Кварталов ночи в Токио.

А потом они много целовались…

Головой в прическе – она лежала на скамеечке, чтобы ее не испортить.

Нацеловались.

Сели…

Ноги калачиком под себя…

Тропическая знойная ночь.

И бесшумно внесен мирокусеки и поставлен на лаковый столик с золотыми птицами между ними.

Тянут соломинками холодное сладкое пьяное мирокусеки.

Смеются.

– Сегодня я привез тебе три подарка.

– Какие? – и глаза Ми-Ми – щелочки, а губы рдеют в улыбке.

– Себя…

– Раз!.. – Ми-Ми считает.

– Вот это черное кольцо, такое же и у меня.

– Два!..

– Когда я умру, я тебе пошлю его: это знак вечности тебя во мне.

– Так… Я три?

Маленькими пальчиками она берет…

Не понимает, смеется:

– Это?

– Папиросы императора.

– Самого императора?..

– Да!

– Это шикарно: самого императора?..

И серебром в лунные нити вплетается смех Ми-Ми. Катится, льется в озеро, режется остриями болотной травы; скользит, переливается по плавникам широких лотосов.

Золотое озеро лотосов в дреме.

– Это шикарно! самого императора?..

– Подарок самого императора! – и генерал Сизо зажигает спичку…

…Ми-Ми-гейша закуривает папиросу самого императора Японии.

– Ах! – она счастлива, по-детски счастлива: завтра она об этом расскажет всем своим подругам…

Снизу под вощенными переборами чайного домика все видно.

Глаз – черный ворочается, ищет по полу.

Рука – худая, волосатая, а на указательном пальце нет сустава, – протягивается, как змея, под ширму и шарит. Нашла – коробку с папиросами…

– Ах, за все три подарка получи…

– Три! – Ми-Ми целует, хохочет, звенит…

Рука обратно за ширму, а между коротким пальцем и большим – папироса…

Папироса с императорской короной – в бездонный карман кимоно длинного, худого, бледного японца с белыми волосами.

А там, за ширмой опять:

– Еще три!..

И смех, и поцелуи, и мирокусеки…

– И тридцать три!!

И еще, и еще – Поцелуи…

И…

Биво запело…

И…

Луна еще выше…

Продолжение следует...

Предыдущие главы