АЛЕКСАНДР ЛЕЩЕНКО: ИСТОРИЮ ГОРОДА УБИВАЮТ

Благовещенский энтузиаст, любитель истории города и коллекционер Александр Лещенко четвёртый год работает над созданием музея-усадьбы городского жителя XIX-XX веков. На воплощение мечты Александр Владимирович уже потратил около 3 миллионов собственных средств. Однако и это не приблизило мечту к реальности. Все усилия глушит равнодушие властей.

В начале ХХ века в Благовещенске было много добротных домов. Сейчас остались единицы.

Историю города убивают – деликатнее, мягче тут не скажешь. На месте старых кварталов в центре города растут инородные в пейзаже многоэтажные «муравейники».

Александр Лещенко вплотную занялся сохранением кусочка истории родного и любимого города ещё в 2014 году. С сыновьями и знакомыми они начали разбирать деревянный дом, построенный в начале прошлого века в центре Благовещенска. Для музея городской усадьбы власти выделили участок в Городском парке. Сделано было немало, но конца-края всё ещё не видно.

– Деревянный дом с цокольным этажом из кирпича стоял на улице Амурской. Позже мы узнали, что он был вроде доходного – его построили и сразу начали сдавать. Там была переплётная мастерская; как мы предположили, она работала в подвале. А наверху принимал фельдшер. По данным из рекламных объявлений того времени можно предположить, что дом был построен в период между 1908 и 1913 годом.

При разборе оказалось, что внешне крепкое здание находится в худшем состоянии, чем изначально предполагалось – 30 процентов брёвен подгнили. Строение расселили по программе «Ветхое и аварийное жильё», дом предназначили под снос.

– Мы попросили его сохранить. И вот если бы дом сохранили на его месте, то музей бы уже работал. Мы бы не разбирали фундамент, а это главное. При переносе дома мы восстанавливали его из тех материалов, которые использовались раньше, в то время. Каждый кирпичик нужно отчистить от раствора. Это очень тяжёлый труд. Работали с сыном вдвоём, да ещё товарищ помогал. Работы заняли очень много времени.

Оставить дом на месте было нельзя. Сначала участок предназначался под новое строительство. Потом Александру Левченко дали участок в парке. В настоящее время на месте старого дома пустырь и руины…

Дом перенесли на территорию горпарка. Строение собрали, настелили крышу, предстоит работа по воссозданию интерьера городской усадьбы. Снаружи нужно делать веранду, оформлять парадный вход. Так как над созданием дома-музея работают только Александр Левченко и его сыновья, дело движется трудно.

По словам Александра Владимировича, идея об устройстве в Благовещенске исторического квартала витает с 1982 года. У губернатора Ляшко была идея – хотели сделать квартал-музей на Северной. Потом власти обратили внимание на переулок Рёлочный – не стали сносить старые дома. Но почти все они приватизированы. Один дом был муниципальным, его расселили и сразу сломали.

– Зачем? Если у вас, властей, такая есть идея, то вы его законсервируйте, забейте окна! Это же можно было сделать! Говорят одно и тут же делают другое. Много нам помогал, подсказывал Виталий Александрович Ребизант. Вот сносят кирпичные старые дома. Я к нему приезжаю и говорю: «Расселили дом. Если вы сейчас на него руку не наложите, то его растащат». Обещал позвонить… Ну, если нет интереса!

– Благодаря Ляшко – продолжает Александр Владимирович, – в Благовещенске выжили три старинных кирпичных здания. Два из них находятся на улице Мухина, в районе перекрёстка с Амурской. Панельный девятиэтажный дом построили позади них, дома спасли. Ещё один старый особняк находится на Зейской, между Артиллерийской и Загородной. Виталий Ребизант съездил в Москву и добился, чтобы эти дома признали объектами исторического наследия.

По Красноармейской много лет стоит остов особняка с баннером «Не разбирать». Его энтузиасту Лещенко хотел отдать тогдашний мэр Благовещенска Павел Березовский.

– Но участок там большой, 32 сотки. Мне сказали, что это много. Предложили разделить пополам и часть продать в доход города. Я за свой счёт оформил документы, но тут мэром стал Козлов. Он сказал: «Зачем тебе такой участок на кудыкиной горе, далеко от центра?» И нам дали участок в парке. Я согласился… По тем временам и деньги были, а сейчас с деньгами плохо. Да и здоровье, и другие форс-мажоры. Я не рассчитывал, что всё будет так долго и дорого. Был бы у меня коллектив десять человек – мы бы пошли и сделали. А со мной два сына только. Один работает, деньги зарабатывает, а мы вдвоём всё лето вкалывали.

Нельзя сказать, что власти полностью равнодушны к проблеме сохранения истории Благовещенска. Александр Лещенко получал грант на создание городской усадьбы.

– Мы не хотели заявляться на грант, потому что знали: надо сделать, отчитаться и проводить мероприятия – а когда делать? У меня времени нет! И мы с этим грантом практически с марта как начали, так и почти всё лето работали, а с домом почти ничего не делали. Печи вот только, да и то одну переделывать надо. По гранту нам дали 150 тысяч, а потратили мы в два раза больше. А времени сколько! Поэтому мы и отказывались от грантов. Если бы был целевой грант на достройку или реконструкцию – это было бы хорошо. Но таких грантов нет.

Грант, выигранный Лещенко, предназначался на создание экспозиции. Деньги помогли оформить коллекцию резных оконных наличников. Их отец и сыновья Лещенко спасали, вынося с разбираемых старинных домов.

– Как спасали наличники? Видим – сносят дом. Приезжаем и забираем. Если начнёшь спрашивать, не дадут! Дома разбирают, отдавать ничего не хотят: строители удавятся, но ничего не дадут. Камни тёсаные собираю с 80-х. Все дома, где есть такие камни, я знаю наперечёт: Северная, Артиллерийская... Старинные камни бульдозером сгребают и вывозят на болота. Я говорю им: давайте заберу? Нет, и всё! Необъяснимо. Мол, частная собственность.

А бывает, что и сами строители что-то найдут и говорят нам: «Покупайте!» Цены ломят! 15 000 рублей просят за обычный стеклянный пузырёк.

Любовь к истории города у Александра Лещенко началась в детстве: он вырос в одном из старинных благовещенских домов. Атмосфера старого квартала была пропитана историей. Соседкой семьи Лещенко была бабушка из рода известных в городе купцов Кувшиновых и Косицыных.

– У её тестя было здание 1913 года, которое сейчас занимает ФСБ. Я в садик не ходил, и эта соседка мне много рассказывала. А ещё у нас во дворе был пацан, постарше меня, он собирал старинные вещицы. Старые дома ремонтировали до 70-х годов, мы лазили там и иногда что-то находили – мелочи вроде стеклянных бутылочек, колокольчики.

– К вещам я относился легко – если кто просит, могу отдать. И до сих пор это осталось. Сын ругается – зачем раздаёшь! Но сколько отдавал, мне возвращалось больше. Когда учился в политехническом, все знали, что я собираю предметы старины, и привозили. Как-то привезли обгоревшую иконку. В доме случился пожар, погибли двое детей. Их бабушка успела вынести из огня эту икону. Году в 1973 эту икону мне подарил один из внуков той бабушки.

Ценности старинным вещам тогда особо не придавали. Пацаны колотили найденные стеклянные бутыльки. А для меня эти вещи являются памятью о прошлом.

– Самая запомнившаяся находка – самовар. В 1980 году я вернулся из армии и поехал за грибами, за Кантон-Коммуну. Иду, вижу – в лесу стоит на пригорке самовар. Я постоял, осмотрелся. А он в паутине. Там яма была – капонир старый. Туда кто-то вывалил мусор. Может, самовар отставили в сторону и забыли, а может, и просто выкинули. Но самовар был очень хороший, один из самых красивых в моей коллекции. Обычно же приходится искать, а тут шёл по лесу – а он стоит, ждёт!

Интерес к прошлому отец передал сыновьям. Один из них стал настоящим коллекционером, собирателем.

– У него нюх: он чувствует, что здесь что-то будет. И находит! Ищет по старым домам, которые сносят. Мы его называем научный сотрудник.

Все, с кем я общаюсь, понимают, что историю надо сохранять. Но на этом всё. Бывало, прихожу в мэрию, рассказываю свою идею, а они спрашивают: «А тебе-то какая выгода от этого?» Не понимают, что можно просто от души хотеть сохранить историю города! Меня такой вопрос сразу повергает в ступор. Я не знаю, как объяснить! А они сразу подозревают: что-то неспроста он это затеял… Я же не просил дать мне денег или ещё что. Мне был нужен бесплатный участок. Хотя, если бы я купил землю и начал делать там музей, я, может быть, его бы уже и сделал. Если бы я купил тот участок, дом бы уже стоял! Если бы мне дали участок не в парке, а где-то в городе, это было бы моё. А в парке я не себе строю. У меня соглашение есть – я построю, и это будет собственность города. После открытия музея мы с властями города подписываем договор на 49 лет.

Когда же в Благовещенске в полную заработает чудом сохранённый оазис старины? Александр Лещенко, начиная воплощать свою идею в жизнь, рассчитывал на полтора-два года.

– Я на него потратил около трёх миллионов! Только деньгами. А как мне оценить свой труд, время? Два лета мы там работаем каждый день, мне же никто не заплатит.

Время и череда трудностей не могли не сказаться на энтузиазме хранителя городской истории.

– Не верю я в то, что власти одумаются. К власти идут те, кто не хочет здесь жить. Идут, чтобы обеспечить себя деньгами. Предприниматель думает, как обеспечить себя деньгами. А чиновник об этом не думает – здесь пока работает, а строит квартиру на Западе. И практически все уезжают. В чиновники не идут открытые, честные люди.

Как сделать так, чтобы те, кто любит город и историю, были услышаны? А никак. Я думаю, что у нас всё связано с деньгами. Если бы у меня было достаточно денег, я бы всё сделал и ни у кого ничего не просил. Пойдёшь спрашивать у чиновника – дай мне этот дом! А он – покупай!

Я считаю, никакой перспективы нет в этом плане. Хочется верить, но начинаешь задумываться и…

Автор: Елена Котейко, фото: Василий Романенков

Источник - life.amur.info