ЯРОСЛАВ ТУРОВ: УМНИЦЫ И УМНИКИ. ЧЕТВЕРТЬФИНАЛ. ДЕНЬ 5. ОСНОВАНИЕ США
День пятый. Основание США
Ещё на репетиции нас поджидал сюрприз: Вяземский решил «упростить» нам задачу и убрать из игры Линкольна с Рузвельтом, объединив Вашингтона и Джефферсона в тему «Основание США». Другими словами, месяц, который я изучал деяния Франклина и Авраама, был потрачен фактически впустую. Тема «Основание США» несёт в себе намного больше событий, нежели просто «Вашингтон» и «Джефферсон», поэтому многие схватились за голову в панике. Кое-кто до последнего момента не верил, что двух президентов отменили, что это просто какой-то розыгрыш.
Но это было правдой, и делать было нечего — пришлось повторять американскую революцию и войну за независимость. Однако мне это не очень помогло. Я знал на удивление много ответов, но на меня всё равно не обращали внимания.
Гавриил был великолепен. Днём ранее, когда выбирали агонистов, он попросил разрешения уйти и не ходить на президентов — эту тему он знал плохо и надеялся отыграться на Александре III. Но потом, по его словам, внутренний голос шепнул идти вперёд смело, и он, махнув рукой, вышел на сцену тянуть карту. И сразу вытянул пикового туза — первая позиция первого агона. Всю ночь неистово готовился, читал и медитировал, молясь своему богу и мешая мне спать. С русским языком и красноречием справился безукоризненно — ему отдали первое место. Выбрал красную дорожку. Весь зал с замиранием сердца следил за его действиями — Гавриил был первым, кто сам сделал такой рискованный шаг (все до него попадали туда волею судеб).
Первый вопрос… — не ответил. Пошёл ва-банк: на территории какого современного государства находятся развалины древнего Карфагена? Лично я ответа не знал и вокруг видел округлённые в панике глаза «умников». «Тунис», — прозвучал ответ. «Правильно!» — тут же выкрикнул Вяземский, и Гавриил без малейшего урона прошёл во второй этап.
Из трёх оставшихся позиций ему достался последний вопрос под названием «Птичьи перья». Я в самой дикой фантазии не смог бы представить, о чём может идти речь. А он звучал так: «Что произошло 16 декабря 1773 года, и какую роль в этом событии играли птичьи перья?» Это просто невероятно легко. Это самый лёгкий вопрос, который задавали за весь день. Легче был только вопрос днём ранее: «Как Мао Цзэдуну удалось проплыть 15 километров за 1 час по реке Янцзы?» Немного подумав, Гавриил сказал: «16 декабря 1773 года произошло так называемое Бостонское чаепитие, когда Сэм Адамс с „сынами свободы“ проник на английский корабль и сбросил за борт 342 ящика с чаем. При этом нападающие были одеты в костюмы индейцев, а на голове носили птичьи перья».
И он выиграл. Это была самая красивая победа, которую я когда-либо видел на тот момент. Позже я спросил у него: ты это ночью выучил? Он ответил: «Нет, я сегодня перед самым выходом конспекты повторил, и эта запись была в моей тетради самой последней. Только благодаря этому я и вспомнил». Вот так вот. Последняя запись в тетради. Знание географии и невероятное везение. А может, просто судьба? Если тебе предначертано что-нибудь сделать, все силы Вселенной
будут помогать тебе в этом. Гавриил доказал это на собственном примере. Честно говоря, я немного завидовал ему, но был искренне рад, что он справился, и ему теперь не надо нервничать, страдать, загружать мозг гигабайтами знаний… Он мог расслабиться и почувствовать себя свободным! Разве это не здорово?
Тем временем Оксана и Рита пребывали в глубокой депрессии. Прошло уже шесть передач, а их так и не спросили. Я прекрасно понимал девчонок — сам был на их месте, правда, недолго. Искренне желал им удачи, но она все никак не шла. Видимо, они сами мало верили в успех, поэтому он и обходил их стороной.
На седьмой передаче, посвящённой Джорджу Вашингтону, Оксане повезло — её спросили целых два раза, причём во второй раз она ответила так хорошо, что ей дали не только орден, но ещё и медаль. Интересно было наблюдать за человеком, на которого внезапно обрушивается столько счастья. Минуту назад он разбитый и мрачный — миг! — и вот он уже сверкает и улыбается, а ещё через пять минут забывает обо всех бедах и ведёт себя так, словно это счастье было с ним всю его жизнь с рождения.
Не успел я порадоваться за Оксану, как пришёл мой черёд сражаться за своё будущее — четвёртый агон, тема «Томас Джефферсон». Не то чтобы я великолепно знал его жизнь, но месяц назад я прочитал о нём пару книг, так что чувствовал себя довольно уверенно. Как оказалось после, было бы достаточно и одной книжки — почти все ответы уже были у меня в голове. Все, кроме одного. Против меня играли парень из Дагестана — джигитская внешность и острый, как кинжал, взгляд выдавали опасного противника — и маленькая кудрявая девочка, которую я как угрозу не рассматривал в принципе.
«Умники» рассаживаются, мне надевают микрофон, симпатичная гримёрша пудрит нос, в голове эхом звучит заготовленная речь. Администратор уводит нас за сцену, показывает, откуда выходить. Мы остаёмся одни. «Мотор!» — кричит режиссер. За декорациями танцует «Домисолька», аплодируют ребята, Вяземский читает текст. Сердце тяжело бьётся, очень трудно держать себя в руках. Я не собьюсь, я покажу себя достойно. Мне ничего не страшно. Моих противников уже вызвали, я стою и жду. Глубокий вдох, разгонка сознания — вокруг пламя, всё горит, всё пылает! И вдруг огонь гаснет и всё покрывается снегом, дует прохладный ветерок…
Всё, я готов. Глаза блестят, сердце бьётся в обычном темпе. Я вижу, слышу, чувствую всё, что происходит вокруг меня. Я пошёл. «…и Ярослав Туров, Амурская область, город Благовещенск!» — гремит из колонок. Аплодисменты, пологая лестница, третья позиция прямо напротив камеры. Объектив направлен на меня. Я знаю, что через этот объектив меня увидят тысячи людей. Десятки из них, может, даже запомнят моё имя…
Итак, конкурс русского языка. На первый взгляд всё довольно легко, но всё-таки две ошибки я допустил. Это были слова «агентство», где я в первом случае пропустил «т», и «дилетантский», где я не зачеркнул вторую букву «л». Джигит сделал четыре ошибки, девочка три. Конкурс красноречия. Так как в ареопаге сидел
чрезвычайный посол, тема звучала следующим образом: «В век глобализации, саммитов и информационных технологий зачем нужны послы?»
Высокий гость немного задержался, поэтому дали не пятнадцать минут, как обычно говорит Вяземский в эфире, а все тридцать. За это время я успел переписать свою речь пять раз. Первые три варианта были чем-то довольно посредственным. Мелькнула мысль: «Что это я написал такое?! Все же будут говорить эти сухие общие фразы. Надо быть оригинальнее!» И написал новую речь, потом чуть отшлифовал её — готово.
Тридцатисемисекундный спич сверкал эпитетами и сравнениями, но нёс в себе довольно мало смысла. Ну да ладно. Будь что будет! Выступал я третьим. За время выступления оппонентов боялся позабыть собственную речь, но всё обошлось. Как и ожидал, говорили они довольно сухими фразами, хоть и не сбивались ни разу.
Затруднюсь описать собственное выступление, но всё же попробую:
— Здравствуйте, уважаемый ареопаг! Посол — это звучит гордо! Посол — как Воин на страже спокойствия государства, он — как Слово, произнесённое народом, несущее благо и долгожданный мир. Посол — Перчатка, брошенный вызов, объявление войны. Посол — глаза и уши страны, её велеречивые уста. Послы даже в наш суетный век информационных технологий имеют архиважное значение. Защищая интересы страны, поддерживая её престиж на международной арене, охраняя жизнь и свободу граждан за рубежом, послы вносят свой неоценимый вклад в строительство мира и…
— Очень хорошо, но сорок секунд истекли! — прервал меня Вяземский.
— Хвала послам! — сказал я громко.
Посовещавшись, ареопаг постановил: раз это конкурс красноречия, то красноречивее всех был Ярослав, поэтому «ему отдаём первое место». Джигит занял второе, девочка третье.
— Какую дорожку берём?
— Красную, — ответил я не задумываясь. Ещё вчера я твёрдо для себя решил, что повторю путь Гавриила. Но у каждого из нас свой путь.
— Она самая опасная. Но при этом самая быстрая. Всё равно берём? Отлично!
Джигит выбрал «цвет ислама» — зелёный. Девочке досталась жёлтая дорожка.
Первый вопрос: «Почему Джефферсон стал вице-президентом Адамса, если они были противниками?» Я для себя сразу нашёл ответ — потому что в США тот, кто получает второе место на голосовании, становится вице-президентом вне зависимости от партийной принадлежности. Джигит не ответил — штрафное очко.
Второй вопрос: однажды Джефферсон с внуком катались на лошадях, мимо проходил негр и поздоровался, сняв шляпу. Джефферсон ответил ему тем же, а внук негра проигнорировал. Что ему сказал Джефферсон? И на этот вопрос я знал ответ — читал в книге В. Согрина, профессора МГИМО. Джефферсон сказал внуку: «Неужели ты позволишь этому негру быть бóльшим джентльменом, чем ты сам?» Девочка дала такой ответ: «Надо здороваться». Штрафное очко.
— А что выбираете вы, Ярослав? У меня был выбор из пяти вопросов. Названия «Исключение из правил», «Принципиальное решение» и некоторые другие не вызывали у меня доверия, а вот «Аграрный путь» смотрелся очень даже ничего. Я знал об аграрной политике Джефферсона.
— Аграрный путь.
— А может, что-нибудь другое?
— Нет. В Благовещенске развито сельское хозяйство.
— Я очень рад за Благовещенск, но мы сейчас говорим о Джефферсоне. Итак, вопрос: как известно, Джефферсон был ярым противником промышленного развития страны и выступал за аграрный путь. Как он объяснял такое своё решение?
Я решил немного подумать и сформулировать чёткий ответ. — Джефферсон считал, что только в аграрном государстве можно построить общество свободы и справедливости, в отличие от государства промышленного, где всякое производство ведёт к закабалению народа. По глазам Юрия Павловича я понял, что ответ можно считать правильным процентов на пятьдесят. Никто из теоретиков на трибунах также не дал абсолютно верного ответа.
Тогда Вяземский зачитал: «Промышленный путь развития ведёт к сосредоточению всей власти в руках маленькой кучки людей и разрастанию коррупции».
— Я говорил о закабалении народа, — попытался защититься я.
— Ваш ответ был недостаточно точным, поэтому мы склонны не пропустить вас вперёд без штрафного очка, — сказал судья.
Вяземский молча посмотрел на меня. Татьяна Смирнова глазами указывала на пачку карточек с блиц-вопросами. Намёк был понятен.
— Ва-банк.
— Безумству храбрых поём мы песню, — трагичным голосом сказал Юрий Павлович.
— Безумство храбрых — вот радость жизни, — вторил я ему эхом.
Итак, передо мной штук тридцать белых карточек. Гавриил вытащил крайнюю левую. Что-то подсказывало поступить наоборот. Не задумываясь я вытащил крайний правый билет.
Вопрос: в Париже — Лувр, а в Нью-Йорке какой самый знаменитый музей изобразительного искусства?
Ответа я не знал. Но паники почему-то не было. Немного подумав, я сказал: «Музей мадам Тюссо». Как оказалось, музей Тюссо находится в Лондоне, и выставляют там не картины, а восковые фигуры. Вот так вот.
— Это неправильный ответ. Правильный ответ — Метрополитен. Ярослав, вы нас покидаете на две передачи. Хотя нет, я буду по вас скучать, приходите через одну! — Вяземский подмигнул мне, я поклонился и ушёл.
Не чувствовал в себе ни паники, ни разочарования, ни злости, ни досады. Почему-то теперь я был абсолютно уверен, что выиграю. Слишком удачно сначала всё складывалось. До конца передачи я сидел в студии за кадром и слушал вопросы. Мысленно ответил почти на все, причём ответил правильно. Вопросы с названиями «Принципиальное решение» и «Исключение из правил» оказались настолько лёгкими, что я даже беззвучно рассмеялся. Кто бы мог подумать… Вот она, судьба. Она сама направила мой выбор, сама вручила мне этот вопрос, сама же ответила на него, сама не пропустила меня дальше. Значит, так было нужно. После передачи меня к себе подозвала Татьяна Александровна.
— Ты не расстроился?
— Нет, спасибо за ваше беспокойство. Я верю в справедливость.
— Правильно делаешь. У тебя всё будет хорошо. Я это знаю. — После этого диалога я окончательно успокоился. Будущее было предопределено.
